Романов, Б. С. Капитанские повести / Борис Романов. - [2-е изд., доп. и испр.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1979. - 382, [2] с. : портр.

Мишина жена сервировала стол, и было в ее движе­ ниях вымученное спокойствие. Боцман зазвал нас по­ курить в прихожую, конфузливо приоткрыл дверь в со­ вмещенный санузел, чтобы пространства было больше, и предложил: — Может, ребята, довернем приклад, а? По полстакан­ чика. Пока Вера стол подогревает? У меня тут НЗ есть. И он вытащил из-за стиральной машины походную фляжку с пробкой-стаканчиком. — А чем? —потянул воздух носом стармех. — А рыбец! Сестра жены прислала, — Миша вытащил из кармана пару вяленых рыбок, и мы хлебнули из этого алюминиевого, с резьбой стаканчика и занюхали рыбцом. Потом сомкнутым строем явились радист с треть­ им механиком, с большими конфетными кульками на пра­ вой руке, и посмешили нас: в кульках были не копфеты, а сувенирные коньячные шкалики, с цокотом разбежав­ шиеся по полу, когда радист неудачно положил кульки на подставку трюмо. И застолье наладилось. Отменно было сидеть в своем кругу, закусывать палтусом холодного копчения и вспо­ минать, как хорошо плавалось в Арктику и в Канаду, на Ближний Восток, в Европу, в Западную Африку и на Кубу, и одинаково добрыми были в этих воспоминаниях льды реки Святого Лаврентия, Конские широты, ново- земельские айсберги и краткие средиземноморские штор­ мы, и одинаково значительны были для нас бульдозерист Лешка с Панкратьева, и французский жвррееггандеот с вертолета, и красивый, под стать своей революции, лей­ тенант Педро В8 Сьенфуэгоса, и офицер народной поли­ ции из Варнемюнде. Но то была идиллия первой половины именин, и недаром проворная молчаливая хозяйка несколько раз убегала поплакать на кухню, и с каждым этим разом туже обтягивались боцманские скулы. Тогда радист покурил нак следует и взялся за гитару. Пел он плохо, но песню понять умел. И, может быть, мно­ гое в том вечере и во всей нашей следующей жизни было бы по-другому, если бы не пришел Федор Иванович Крю­ ков. Поистине, ничего на земле и на море не происходило без его участия. Он был вездесущ, как бог или как автор этой книги. — Ты чего же не дома? — спросил его стармех. — Нет никого, Василий Иванович, — ответил Федя, 370