Романов, Б. С. Капитанские повести / Борис Романов. - [2-е изд., доп. и испр.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1979. - 382, [2] с. : портр.

9 Андрей Иванович Поздняев имел привычку прокали­ вать поясницу после полудня, перед чаепитием, когда и море, и «Валдай», и воздух прогревались повсеместно и ниоткуда не могло уже прохватить сквозняком. Для прокаливания выбирался участок железной палубы на солнцепеке, прогретый до такой степени, чтобы невоз­ можно было ступить босой ногой. Андрей Иванович рас­ стилал в один слой тонкий шерстяной плед, не спеша раздевался до плавок и, покряхтывая, зажмурясь, укла­ дывал себя плашмя, так, чтобы между спиной и палубой не было ни единого зазора. Матросы жалостливо отводили глаза от иссеченного вкривь и вкось тела помполита. Розовые рубцы шрамов выделялись всегда: и по белизне незагорелой кожи, и еще страшнее —по загару. Никакое солнце не брало их, ни соленая вода, после длительного загорания швы начина­ ли лишь пластмассово блестеть. Сам Андрей Иванович их, пожалуй, уже не замечал и не считал большим горем. Наоборот, он был откровенно убежден, что ему очень по­ везло на войне: семь ранений —и шесть из них вскользь, рвало и коверкало снаружи, не продырявливая насквозь. На седьмой раз повезло меньше: у самого Адриатиче­ ского побережья, на границе Албании и Югославии, жар­ кой и сухой весной сорок пятого года осколком немецкой мины выбило у Андрея Ивановича правый глаз. Два­ дцать пять лет прошло с тех пор, привык он обращаться со скользкой стекляшкой, не было уже противно выни­ мать ее по утрам из стакана с борным раствором и встав­ лять на место. Когда очень уставала глазница, Андрей Иванович давал ей отдых, носил черную муаровую по­ вязку. Но вот когда долго лежал на солнце, начинало ви­ деться одно и то же. Кровь приливала к несуществующему глазу, и слов­ но бы начинала стекляшка распознавать мир таким, ка­ ким он был тогда, —в красном тумане. И из этого тума­ на медленно прорезывалась веселая фигура Петко Вуй- ковича, партизанского командира, с дареным ППШ на груди. Петко наклоняется, достает бутыль вина из-за пазухи, и на Андрея Ивановича что-то льется, капает, то ли кровь, то ли слезы, то ли крестьянское это вино, — так и не узнал никогда, что это было, головы не удержал, упала она обратно на колкий, раскаленный камень. 306