Романов, Б. С. Капитанские повести / Борис Романов. - [2-е изд., доп. и испр.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1979. - 382, [2] с. : портр.

голову. За спиной Виталия Павловича дышало уже не­ сколько человек. Разворачиваясь к Мисикову, зажужжал, застрекотал динамик дальней громкоговорящей связи, но празднич­ ную побудку расстроил Граф. Он закончил сбор мусора, подтянул сползшие к паху штаны, взял ведерко и, до­ вольный, что наконец-то выпрямился, бодро двинулся к наветренному борту. Он еще не постиг второго морского закона о ветре. Граф уже поднес ведерко к фальшборту, когда кто-то негромко свистнул. Граф остановился, Во­ лодька Мисиков вскочил со шкрябкой в руках, Виталий Павлович осмотрел простодушные лица столпившихся на мостике, а Василий Григорьевич Дымков разъяренно и сладко проговорил в динамик дальней связи: — Доброе утро, Мисиков, доброе утро! Добрый день! Дальше можете не трудиться, отдыхайте, прошу вас. Скребочек положите куда требуется,—и будьте здоровы, на прогул! Старпом картавил не больше, чем обычно, но голос его показался Виталию Павловичу не то чтобы просто ехидным, но воодушевленно-въедливым, словно Василий Григорьевич этого случая выступить по микрофону дожи­ дался давно. Володька Мисиков швырнул шкрябку на палубу, ста­ щил с себя брюки, разостлал их тут же и улегся вверх светлым животом. Коля Кравченко посмотрел на лебедочную площадку, на мостик и снова занес ведерко над планширем. Виталий Павлович не выдержал: — Ну кто же высыпает мусор на ветер? Он же снова весь на палубе будет, ну артист вы, мой милый! Боцман, да разъясните вы ему, наконец, что к чему! Михаил Семенович отобрал у Графа ведро и начал что-то объяснять ему, указывая согнутым пальцем на море, на брючную ширинку, на лицо и снова на море. Граф сначала оторопело отшатывался, потом просиял, за­ кивал согласно и вцепился в мусорное ведро. Тогда боц­ ман хлопнул его по плечу и подтолкнул к другому бор­ ту. На мостике засмеялись. Дошло до Графа, весело сы­ панул он мусор под ветер, да еще и выколотил звонко ве­ дерко о борт. А ветерок тут же стих, пропал, словно дул он только для того, чтобы матросик узнал одну из тысяч мелочей морского обихода. Возвратился на верхний мостик Василий Григорьевич 296