Романов Б.С. Капитанские повести

что тебе и самому плохо. Вся наша жизнь так неестест­ венна! — Как же я плавать брошу? Что я без этого? Я же к этому всю жизнь стремился. Я дело свое люблю. Это же мой долг. Наконец, я капитаном стать хочу. — На что мне твое капитанство! Лучше бы ты был простым клерком на берегу. — В пять часов море на замок — и все? — Ну зачем же ты тогда меня мучаешь? — Лиленька, но ведь я тебя люблю. — Разве так любят?.. Любить тоже нуяшо было уметь. Но где же этому на­ учиться? Жизнь старпома с пятнадцати лет проходила по палу­ бам, кубрикам и мостикам. Он не знал и не любил берего­ вой жизни. Но кто же научит любить? Только бы Лиля смогла! «Я тебя пока честно жду, но нельзя так бесконеч­ но!.. Мне надоело по Вовкиным пальчикам считать дни, когда ты вернешься...» Вовкин календарь! Старпом выпрямился, в бинокль осмотрел горизонт, ходовые огни американского сторожевика, какой-то дале­ кий отсвет на горизонте с левого борта и осторожно поста­ вил бинокль на крышку отличительного огня. — Жмуров! Наблюдать... без лирики,— приказал он, усмехнулся и шагнул в дверь. 20 В штурманской рубке настольная лампа бросала оран­ жевый — чтоб не болели и легче переходили к темноте ночи глаза — свет на прокладочный стол. Александр Кирсаныч сдернул с полки тетрадь для вы­ числений, приткнулся на краю стола и привычно написал: дата — 22 октября 1962 года, Атлантический океан, судо­ вое время 18 часов 48 минут, высоты светил... Старпом увлекся. Он колдовал над таблицами в при­ чудливом полусумраке-полусвете, образованном оранже­ вым светом лампы, зеленым отблеском правого отличитель­ ного огня из бортового иллюминатора и разноцветными огоньками шкал штурманских приборов в рубке. Стояла добрая тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц, по­ щелкиванием приборов да глухим покашливанием вперед­ смотрящего матроса, доносившимся из ходовой рубки... 55