Романов Б.С. Капитанские повести

нами, цветистыми коробочками, грязпыми бумажными салфетками. Зачем все это барахло понадобилось упако­ вывать в такой добротный пакет? Может быть, эти отбро­ сы были выстрелены с патрульной подводной лодки, а в мешок просто забыли уложить балласт, и теперь он мотается по океану... В тени мешка вились три коричнево-серых спинорога. — Тьфу,— сказал боцман, растирая распухший от удара палец,— надо новые поддевы делать, на полторы тонны веса. Увела, ехидна, самый лучший багор! Именины Мы вернулись в родной порт ровно через полтора года после того, как я подарил капитану медвежью шкуру. Да и сама шкура наверняка уже успела посереть, еще по­ желтеть и принять вполне комнатный вид, к ней привык­ ли ковры, книжные стеллажи п стены, к ной притерся пы­ лесос и притерпелась хозяйка. Впрочем, последпие два месяца шкура отдыхала от приборок, капнтапскнй сынок не раздирал ей пасти. Он скучал у бабушки в Ленинграде, в трех остановках от пнститута, где оперировали его маму. Капитану с трудом удалось уговорить нашего консула в Ростоке, чтобы боцмана Мишу Кобылина с Мисиковым не отправляли в двадцать четыре часа на родину за недо­ стойное поведение, потому что рабочих рук было у нас в обрез. Оба они были лишены права схода на берег и си­ дели безвылазно па борту. Михаил Семенович с раннего утра до глухой полночи, не разгибаясь, занимался по хо­ зяйству, словно спешил натешиться, навсегда наговорить­ ся со своим «Валдаем». Сердце его не обманывало. Он покостлявел, полысел, и не стало в его плечах былой хо­ зяйской надежности. Володька Мисиков попробовал было найти сочувствие у команды, но Серго Авакян сказал ему так: — Сходи, пожалуйста, к капитану, попроси, чтобы те­ бя отправили домой. Не понял? Слушай, пожалуйста, ты думаешь, море вынесет все, даже такое дерьмо, как ты? Мисиков к капитану не пошел, но лучше от этого ему не стало. Даже Граф, к которому он зашел излить душу, молча дал ему закурить, сам тоже погрыз сигарету и с грустью сказал: 270