Романов Б.С. Капитанские повести

механики здорово постарались, комбинируя грелки с двой­ ным перепуском, так что парок получался почти сухой, дышать, во всяком случае, можно было. Пока мы под гром грузовых лебедок смотрели, как Фидель перед сафрой проверяет сахарные заводы, как он выступает на митинге протеста против американского произвола в международных водах, пока слушали песни Елены Бурке и смаковали ананасы в сухом вине, забеспо­ коился Георгий Васильевич Охрипчик. Он несколько раз выглядывал из запасной каюты радиста, где жил, потом прошелся к душевой, вернулся и все-таки не утерпел: приоткрыл нечаянно дверь и заглянул в раздевалку. Сра­ зу слышно стало хлестание веников, охи-вздохи, рев и плеск воды. — Ну, какого черта! Закройте дверь, пар уходит! — зарычал кэп. Дверь в конце коридора защелкнулась, тапочки Геор­ гия Васильевича конфузливо прошелестели по ковру, а все это в открытой двери салона отражалось, как на ладони... Справедливости ради следует добавить, что после бани поварихой пронесены были в каюту капитана дымящаяся кастрюлька с картошкой в мундире, чайник заварного чаю и миска соленых огурцов... На следующий день, когда Педро у нас обедал в отсутствие капитана, Василий Гри­ горьевич Дымков, как старший за столом, поддержал разговор: — Как вам, Педро, понравилась вчерашняя баня? — О, — счастливо засмеялся Педро, — хмуй бьен! Жена вчера сюда приезжаль... как это... в командировку, а я помниль только подушка... Утром — на! на! на! — и он, белозубый, с хохотом похлопал себя по шее. 13 Едва Таня начала ритуальпую предобеденную возню с посудой, как солнце перебралось правее и косо засвети­ лось в окнах кают-компании. Через десять минут все при­ боры расположились на своих местах, и хлеб дышал в плетенках, и соль с горчицей п перцем томилась в судке. Подрагивали стрелки цветов, и прохладцей тянуло словно бы не из кондиционера, а от озера с картины. Таня часто 8 * 227