Романов Б.С. Капитанские повести

ля. На карачках скребя рыжую ржавчину, Граф внимал мелодии верблюжьего каравана и ничего не мог поделать с собой. Байкала щетка, шкрябка и веник, иногда коло­ кольцем звенел мусорный совок, звякало ведро, и, как шелест песка по барханам, только вдоль борта — шипение пены, сухое шипение пены. И даже тень Володьки Миси- кова колебалась над ним плавно и зыбко, как тень груже­ ного скарбом дромадера. Перерыв мук и зеленый оазис покоя наступали тогда, когда по трансляции раздавалось: «Вниманию экипажа! В бассейн подается свежая вода». Это означало перерыв работ и массовое купание. Граф еле поспевал за Мисико- вым, который бежал к четвертому трюму, мимоходом ста­ новился под шланг и затем рушился в бассейн в чем был. Граф же стеснялся своих прыщиков и своих грязных ног, но еще больше стеснялся купаться в робе, и потому долго оттирался под душем, забирался на трюм, обмакивал ступ­ ни в тазу с раствором хлорки и грустно медлил: в бассей­ не было уже не протолкнуться. Его дощато-брезентовые стенки трещали под напором буйства и веселья, взлетали за борт и на палубу фонтаны воды. Граф попадал в бассейн в последнем эшелоне, вместе с Таней, поварихой и стармехом. Стармех Василий Ивано­ вич без ягенщин не купался, но, поныряв в тесном бассей­ не, подергав за ноги визжащую повариху, утопив пару раз улыбающуюся Таню, Василий Иванович молодел на десяток лет, вылезал, улыбаясь располагался в сторонке и начинал с достоинством курить. Граф при них жался в уголок, а если окунался, то закрывал глаза, боялся, потому что еще вчера обжегся, открыв глаза в воде: в голубом проплыли вдоль лица ис­ ходящие из алого купальника розовые с золотизной нова- рихины ноги, съежилось у Графа сердце, и он выскочил из бассейна, выхаркивая из легких воду и выжимая из глаз саднящую соль. Бывало в Кременчуге он видывал и не такое, и даже целовался с двумя девушками до само­ забвения, но тут, на десятом дне от порта, все оказалось не так. Таня плавала неплохо, всем улыбалась, и было понят­ но, что ей хорошо в этом звенящем и плещущем мире, под солнцем, у мокрого брезента, на горячем железе под взглядами всего экипажа. Она быстро обводила себя ладо­ нями, отряхивая капли, словно вылепляла саму себя из 220