Романов Б.С. Капитанские повести

путь внутрь морской жизни, заромантизировали бедных чаек до того, что уже с души воротит, а те все кружатся вокруг траулера, всегда озабоченные и голодные и не ве­ дают, как дешево можно ими спекулировать в искусство. В этих птицах было нечто другое, что вызывало серьезное к ним отношение: на долгом промысле они были родствен­ ные людям, потому что они были тоже не из рыбьего цар­ ства, и так же, как люди, они не могли спасаться внутри моря, в самый лютый шторм они тоже держались грудью на ветер. Слюнявая романтика тут ни при чем, рыбам ведь тоже не откажешь в своеобразной красоте и силе, и нет, наверно, ни одной рыбины, которой хотелось бы под шкерочный нож. Тихов между тем подтащил клушу к борту и мягким упругим рывком выдернул ее прямо на себя, так, как вы­ дергивают на грудь из воды крупную, хорошо забравшую рыбу. Он успел перехватить ее на лету левой рукой, за­ жать крылья. В то яге мгновение в правой его руке ока­ зался деревянный молоток-мушкель, птица была уложена головой па плоский планширь... Хак! — и хриплый крик ее оборвался. Иван Иванович отлояшл мушкель, аккуратно высво­ бодил из ее горла крючок-тройчатку, чайку положил себе под ноги в ватер-вейс, изжеванную наживку стряхнул за борт и стал нанизывать новый кусок рыбьей требухи. Глазевший рядом юнец с первой вахты наклонился к чайке. — Что за скотобойпя, тралмейстер? — сонпым голосом спросил Меркулов. — Жду, матка-малина! Подумал, вчера на предпос­ леднем заходе рыбы не взяли, потому с-поднизу губку здорово стригли. Полтрала губки, так что я у старого трала нижнюю подбору сам-двадцать переделал, капи­ тан. — Меня зовут Василий Михайлович. — Ух-ты,— сказал Тихов,— когда тралить зачнем? — Сегодня. А пока, Иван Иванович, поднимись ко мне. — Да он как работает! — сказал за спиной штурман.— Мушкелем — чтобы кровью не брызгать, пух — в бочку париться, чтоб жир сошел, а перья и все остальное — за борт. Первый завод на решетках у трубы сохнет, кило­ грамма три, поди, пуху.