Романов Б.С. Капитанские повести

ней, который ласков и предупредителен и внимателен к ней, словно к лаковым туфлям, так и водит се посуху, и пылинки сдувает, а если и дохнет на нее когда, то толь­ ко так, чтобы чисто было, но никакой влаги, никакого вреда. Наст похрустывал под сапожками точно так, как тогда, когда провожал ее от дяди Климентьнча Меркулов, и она подумала и об этом Васяте Меркулове, рыжем, широко­ ротом и массивном, со шрамом от щеки к губе, вспомнила, как он держал ее за плечи и орал: когда же вы успели вырасти?! А вспомнив об этом, Люба и сама удивилась, когда успел эдак заматереть сам Меркулов, ибо тогда, когда он учил ее вялить ерша, был он весь как звонкая кованая медная статуэтка, да ведь десять лет прошло, и он теперь мужик настоящий, и она, увы, не пионерочка. Родственников послушать, так давно старая дева... А Меркулов Васята знал не знал, а здорово ее под­ купил, раньше она только в кино видела, чтобы на жен­ щин с таким восхищением смотрели, хотя, конечно, глаза у него дремучие, человек сильный, в себя уходит быстро, только на повороте каком-нибудь и засечешь, что он на самом деле чувствует. — А вдруг Меркулов в меня втрескался? Ясное дело, влюбился. Чем я девушка плоха? И личико, и работница, и в институте учусь. Про ручки-ножки и говорить не будем. Люба топнула вправо-влево сапожком по льду прока­ танной ребятней тропинки, посмотрела на саму себя, отраженную в этом льду, словно в темном стекле, раз­ бежалась и лихо проехалась, повизгивая по очередной прогалине. — Вот как начну не Венечке, а капитану Меркулову телеграммы слать... Что будет? У нее было еще время подумать. 8 Тихов с бочкой возился не напрасно, то есть, как обна­ ружилось в дальнейшем, бочка эта входила в его личное рейсовое обязательство, и к мокрому или чановому посолу деликатесной рыбы никакого отношения не имела. 139