Рогожин, Н. Н. Практика любви / Николай Рогожин. - Онега : [б. и.], 2004. - 195, [2] с.

«мероприятия» соглашался, но во т теперь, наверное, «добился ее неприязни ко мне... Самое печальное, что от этих гулянок опустошился мой кошелек и теперь я строго должен был следовать бюджету, строго и скрупулезно рассчитанному... Правда, оставалась еще маленькая заначка... Но и та должна была кончиться, если приедет она. И самое главное, чем потрясли меня работающие в отделении - зарплату задерживают, на пару или три недели и в последнюю только очередь выдают нам - «приемнику»... Снова заверещал звонок на столе, я встал, поднял трубку: «Да... Сейчас. Иду.» Что-то в принимаемом мною пациенте я уловил знакомое, - хоть он оказался примерно из той же нескончаемой серии, неприкаянных, только чуть был получше приодет и не вонял несносно. Безработный. Когда-то я с ним ходил в рейс, на транспорте, в пароходстве -- вспомнил. Разговорились. Говорит, что снимает квартиру у друга и подрабатывает на овощной базе. Его вполне можно было лечить амбулаторно, но я его устроил во «вторую кардиологию», для сердечников полегче, - пока выходные, да пока обследование, да пока лечащие эскулапы разберутся, неделя протянется, а мне-то и требуется, - я потом спрошу у него, как пристроится к «овощам»... Приезд жены волновал не только из-за расходов. Нужно было решать окончательно - расставаться или же мириться. Все же привык к ней, да и некогда и некого искать - устраивала меня телом... Да и сама она, по телефонным разговорам, чувствовалось, - присмирела, изменилась, и даже извинялась, просила снисхождения. Ужасно не хотелось оставаться одному и я приходил к выводу, что можно было попытаться еще чего-то склеить. Но тут приходила на память недавняя встреча со Светой, ее сестрой и все обрушивалось, опять я взвешивал все «за» и «против», снова прикидывал «плюсы» и «минусы» и не мог, не выискивал оправдания словам той новоявленной родственницы, свояченицы или золовки, черт ее разберет... Я пришел к ней, предварительно позвонив, за своей сумкой, оставленной недавно, сразу после рейса, там были вещи, ненужные пока и лежало еще с десяток банок сгущенки, Раскрыв баул, выставленный на балкон, я заметил, что тот заметно облегчился. Я не стал выяснять, куда делись синие увесистые баночки и, наскоро просмотрев остальное другое, стал пробираться от балкона к выходу. И вдруг Света набросилась на меня с криками, стала обзывать «аферистом» и «подонком» и главным своим доводом выдвигать такой, что пробрался я к ней без домофона и подозревая, что у меня имеется ключ, выкраденный или выточенный, от жены и что я намереваюсь заглядывать в ее квартиру, когда она уедет. Я пытался объяснить, что в дом вошел с жильцом, объясняя, что не хотел будить ребенка, но моя деликатность дорого обошлась. Визги сестры моей суженой уже слышались в коридоре, она явно хотела привлечь внимание соседей и уже грозилась вызвать милицию. Я все же сумел сбежать, в растерянности и ожесточении - от несправедливых обвинений. Если бы не ее ребенок, все-таки проснувшийся, да маленькая вертлявая собачонка, норовившая со мной сбежать, мне бы было несдобровать. Песик, 66