Рогожин, Н. Н. Практика любви / Николай Рогожин. - Онега : [б. и.], 2004. - 195, [2] с.

незакрытого входа... На указанном номере нет звонка и нужно стучать. Она тут же открывает, будто ждала, но не приглашает внутрь, а просит подождать, походить с часик, потом объяснит. Мне такое непонятно, но все же оставляю сумку побольше, выхожу опять на заснеженное крыльцо и матерно ругаюсь. Какого черта! И что за такие причины, что нельзя пускать будущего собственного мужа! Возникло желание тут же, обратно, пойти на автостанцию, сесть в обратный рейс. Но автобус ближайший только через два часа... Решаю все же дождаться объяснений и уйти уж тогда, гордо и независимо. Мне некуда даже сходить в туалет, - я и так терпел, еще в автобусе. Хорошо, что в городке не впервые прошелся по главной улице, мимо магазинов.... Чтобы успокоиться, купил семечек на углу и дошел до конца «проспекта», нашел, наконец, укромное местечко за окраинными домишками... Постучался снова я через один час и пять минут, следил за временем по наручным.... Ничего не говоря, молча разделся, будто не впервые; прошелся по коридору, прихожей, оказался на кухне, - везде стандарт, вроде все знакомо. Даже выложенная плитка над раковиной у плиты чего-то напоминает, где-то когда-то виденное. Удобное кресло, зажатое между стенкой и холодильником, показалось лучшим для отдыха и успокоения местом и я в него уселся. Она что-то долго и путано объясняла и я наконец-то понял, что у ней была делегация из родительского комитета школы, изучала условия проживания вдовы и сироты и, естественно, нельзя было находиться здесь еще и мне, будущему и настоящему «кормильцу», ни к чему это... Раздражение у нее распалялось, становилось все сильнее, все опаснее, она стояла спиной ко мне, над умывальником, выщипывая курицу от остатков пера, потом разделывала тушку ножом, укладывала куски на сковородку. Ее взъерошенные светло-серые волосы с завитушкой у шеи, где я так любил целовать, черные новенькие обтягивающие джинсики с перетянутым в талии ободком передника успокоили меня лучше всех ее слов. Мои короткие две фразы «подождать и уехать» теперь уже забылись, ничего не значили и я испытывал самое жгучее желание, патологическую потребность съесть прямо из ее рук это полусырое белое мясо, обнять сзади, прижать ее округлости к своим лобковым волосам, ощутить свою твердость в мягком месте ее... Все - я оттаял, отошел, простил. Я хотел... насыщения... Все же, приглядевшись, я нашел планировку несколько необычной. Широкий, буквой «Г», коридор открывался в большую проходную комнату, с телевизором, диваном, фотообоями и упирался в глухую спальню, где стояли кровати, се и сына. Розетки в двух местах свисали, матрац подпирался кирпичами, ручки в ванной двери отсутствовали, а сливной бачок журчал тоненькой нудной малоэффективной струйкой. Чувствовалось запустение, отсутствие хозяйской мужской руки. Сын Ваня оставался таким же угловатым, малообщительным, стеснительным, совершеннейшим еще ребенком - с детским эгоизмом и наивными суждениями. За компьютером он сидел часами, что было однако удобным. Как только раздавались звуки стрелялок от мониторных игр, мы могли обниматься, целоваться, наслаждаться. 64