Рогожин, Н. Н. Практика любви / Николай Рогожин. - Онега : [б. и.], 2004. - 195, [2] с.

посмотреть на отца, - а у нее их нет и спрашивает: «Ты сможешь?». И я: «Конечно, - да». И голос ее, неуверенный, затаенный, приобрел сразу деловые оттенки: она отсылает меня к сестре и сама подъезжает туда с Ваней, на последнем автобусе, еще успеет, она перезванивает туда, Свете... Ночевать я буду там, - она обещает и гарантирует, - вот и мои «пенаты». И перед этим звонком в дверь уже был такой же трепет ожидания, дрожь коленок... От какой-то любви? Вот-вот она появится, сейчас я ее увижу, такой, о которой мечтал все семьдесят пять дней, такую теперь родную, желанную, единственную... Звонок прорезает мое сердце, сестра вскакивает в переднюю, проворачивает ключ замка, звякает цепочка и мне кажется, что я теряю сознание... Сначала появляется она, - в черной кожаной курточке, с меховым воротником, очень ей идет, в юбке под цвет, тоже короткой, под ее рост и в сапожках небольших тоже натуральных. Мне не дотянуться до ее щеки, она отстраняется, раздевается сама и следит за сыном, чтобы и тот не остался без внимания. И все платочком, в руках, - постоянно подносит к глазам, будто обмахивается... Не успели еще сесть, не выключился зашипевший чайник, - сбоку на полочке, рядом с магнитолой, на веселой волне и я невольно потянулся к вертушкам, поискать подобающий канал или выключить совсем, как раздался еще звонок. Это муж Светланы с лицом подчеркнуто грустным, - видимо, знает,- и я ему прямо у порога, вслед за женой его, посылающей в магазин, выдаю уже свои последние кровные, приготовленные для жилья, на водку... И вот - подходящий момент, мы ненадолго одни, после скорбного ужина, в проходной комнате, в креслах, из прошлого века. Она ко мне полуоборотом, чуть впереди, плечи узенькие в тонком свитере и взбитая небрежно прическа светло-серых волос, не поворачиваясь, спрашивает: «Так ты точно? Окончательно? Решил?». Я выдыхаю одним только словом, коротким, многозначительным, вобравшим все сомнения, мучения, переживания последних недель и этого страшно томительного дня, поворотного, определяющего весь мой будущий путь, судьбу. Она поворачивается ко мне, со своим неизменным платочком, который она так и не выпускает из нетвердой руки, будто белым флагом затаенной надежды и полной сдачи на милость мне - капитуляции, - и я, как в эстафете, ухватываю этот знак, эту палочку, которая выручит меня, выведет к свету... Сына вижу впервые. Он тщедушен, нескладен в движениях, но может, - это от горя, ничего пока толком парень не соображает. Он уходит спать в дальнюю глухую комнату. Туда же уходит и она, лишь слегка коснувшись моих волос, погладив по голове. Меня укладывают в этой же, проходной комнате, на диване и я лежу, обеспокоенный и немного обиженный, - она там, дальше, рядом с сыном. Да, да, - конечно, какие еще там нежности, или ласки, когда такие дела... Надо завтра сразу же в банк, будет суббота и они работают... Устроился я в одноместном номере. Там стояла такая низкая кровать, что скорее была похожа на кушетку или даже низкие нары, что вполне соответствовало условиям пребывания. Отопления не 58