Рогожин, Н. Н. Практика любви / Николай Рогожин. - Онега : [б. и.], 2004. - 195, [2] с.

сопротивлялась? К чему нужны были эти столь упорные "приступы и абордажи"? Почему в такой короткий последний час нашего общения она не поддалась, не покорилась? Я терзался мыслью, что, может быть, она не хотела быть со мной из-за моего непристойного поведения в ресторане? Там я действительно перебрал, "расслабился" и потом уже на остановке, чуть поодаль, в кустах, омерзительно мучался рвотой, а она стояла рядом, стараясь помочь, облегчить мои страдания. Неужели из-за этого? "Теперь всё, кончено. Увижу ли я её ешё когда-нибудь?", - обращался я своим немым вопросом к сидевшему рядом брату, который меня провожал, в ожидающем зале. Рейс вроде откладывался, или так казалось, во всяком случае - никого ещё, после регистрации, не приглашали в накопитель и накрапывал за стеклянной стеной аэровокзала дождь. Я, попросив брата подождать на месте, встал и вышел - размяться, в неясной тревоге, в какой то ожидающей сжимающей тоске. И как только оказался снаружи здания, так увидел её - Людмилу. В светлом, перетянутом в пояске дождевике, под вид медицинского халата, она стояла у другого выхода-входа, под навесом, с подругой, улыбалась и махала мне рукой. У меня зазвенело в ушах, но я тут же почувствовал, как меня тянут назад, вовнутрь, объявляли посадку, о чём я не слышал. Секунду, в нерешительности, я помедлил, но потом повернулся, вошел в толпу отлетающих - неловко, суховато попрощался с братом. Отчего-то подумалось, что она может ехать обратно в автобусе вместе с ним, "под охраной". И тут же вспомнил эпизод - неделю или две тому назад, - я шёл по улице с ней, попался навстречу брат, отвернулся, проходя мимо, будто не видя нас. Потом, в институте, я был вдалеке, - без её искристого смеха, близких родных глаз, полубархатной, полузадетой бедою щеки, манящих и ласковых 176 . Мне нужно было, оказывается, расстаться с ней, чтобы понять, что я полюбил её. И во всём укладе студенческой жизни - в лекциях, семинарах, обходах, дежурствах, бдениях над книгами, во всей этой суматохе и суете, я вспоминал первую свою практику, соотносил все события своей жизни с ней, мечтая, что когда-нибудь будем вместе - учиться, работать. У Людмилы было стремление поступать в медицинский, я звал её в город, где учился, она же хотела в другой, поближе к родительскому дому. Теперь же осталось только, что получать и читать её письма. Ровным красивым почерком она сообщала о делах в больнице, о встречах с моей мамочкой, с братом. Но ни слова не было о будущем, планах каких-то общих, или перспективах. Конверты от неё я получал с регулярностью раз в две - три недели, потом она замолчала на полтора месяца. Л после написала уже с нового места работы и жительства - из того города, откуда были стройотрядовцы-факельщики. Она сообщила, что перебралась поближе к родственникам и дальше её "откровения" не распространялись. Я же стал более настойчивым в желательности нашей встречи в будущем, писал, что не могу без неё, что сильно хочу видеть. Стремление моё было так велико, что после зимней сессии я вылетел домой, но ещё с билетом на тот же день в тот самый город, где была она. 36