Рогожин, Н. Н. Практика любви / Николай Рогожин. - Онега : [б. и.], 2004. - 195, [2] с.

П Р А К Т И К А Л Ю Б В И Эго случилось до Большой Любви. Мне ещё не было двадцати и я заканчивал третий курс медицинского практикой в своём родном селе, около небольшого города, столицы автономной республики. Районная больничка размещалась в деревянных корпусах и в одном из них, двухэтажном, находились хирургия с терапией. Поблизости, в поликлинике, работала моя мать. Она то меня и надоумила в своё время идти учиться на врача, "ничего не делать, с трубочкой ходить". Сама-то она почти половину жизни протрудилась санитаркой и ей радостно было видеть сыночка, студента, приехавшего почти-что на работу. Последняя заключалась для меня в том, чтобы овладеть навыками, которым теоретически обучили в последнем учебном году. Знойное лето тогдашнего года вступало в свой разгар, начинался самый жаркий месяц июль. На хирургическом, втором, этаже лежали в основном те, которым действи тельно некуда было деваться без помощи. Им "помогали" - двоим в начале моего пребывания отрезали ноги, в намеченный операционный день. Высокий, дородной хирург Бабушкин возился с больным вместе с другим оперирующим доктором, я им помогал. Здесь же находились медсестра, подающая инструменты, и анестезистка. Она мне сразу приглянулась и хоть маска скрывала её лицо, мне понравились её смешливые, большие выразительные глаза, фигурка в обтянутом пояском халате, огонёк ярких волос, выбившийся из-под шапочки. Мне представлялось, каким же симпатичным и красивым должно быть её лицо, если у неё такой звонкий переливчатый голос и такой лугчистый взгляд. Время приближалось к полудню; свет яркий, солнечный, властно пробивался сквозь занавешенное окно маленькой комнатки операционной, становилось душно, майки под халатами оперирующих взмокли, пот проступал на лицах. Анестезистка вдруг', ненадолго оторвавшись от стола, скользнула ближе к нам, промокнула лбы мужчин. Коснулась она и меня, чуть заметно так, мимолётом. Наверное, это входило в её обязанности, я то сначала не понял, но какое-то веяние меня достало, что-то свежее, ангельское я почувствовал и моё уставшее пропотевшее тело воспарилось и стало мгновенно лёгким, свободным, парящим. Я ещё сильнее проникся к анестезистке, она только улыбалась шуткам хирургов, это было заметно даже через маску - таков обычай окончания операций: оживление, облегчение от напряжения. На её лице оказался старый след от глубокого ожога. На правой щеке, вся нижняя треть была совсем другого цвета, тёмно-коричневое, чуть даже рыжеватое, рубцового, ребристого вида. Мы сидели с ней и с палатной медсестрой, в "процедурке". Она, казалось, совсем не замечающая своего несовершенства, шебетала своим переливчатым голоском, весело встряхивала головой с копной огненных, полностью выбившихся из-под колпака, волос. Вечером я узнал о ней поподробнее: 28