Рогожин, Н. Н. Практика любви / Николай Рогожин. - Онега : [б. и.], 2004. - 195, [2] с.

Н А Б И Ч Е Чтоб идти через поле, нужно по снегу. Зимой здесь пролегала единственная тропинка и Бобрешов двинулся по ней быстро, надеясь пройти, пока кто-нибудь не попался навстречу, потому что тяжелая сумка и связка брусьев, ноша на обеих плечах, не позволили бы свободно разойтись. Но все-таки Бобрешов не успел. Из-под пригорка, с противоположного конца, выскочила фигурка, похожая на мужскую и быстро-быстро приближалась. Но вскоре стало видно, что это женщина, или девушка, или, может быть, даже девочка. Бобрешов окончательно уверовал, что это ребенок, потому что встречная с готовностью уступила дорогу, провалившись рядом, в глубокий снег. Впрочем, она была в валенках и, конечно, не пострадала. Но показалось, что эта "девочка" пьяная, - слышался перегар, - она ещё чего-то напевала и послала вслед не проклятия или угрозы, а поздравления по случаю праздника, который традиционно отмечался как мужской, за неделю до окончания календарной весны. - Чего поздравлять, помогла бы лучше! - шуткой ответил Бобрешов и не успел удивиться, как поздравляющая с готовностью согласилась. Он передал ей сумку и успокоил, - Тут недалеко. Сразу за мосточком, через ручей. - А я знаю, - радостно сообщила нежданная помошница, - тут подруга моя живет. - А кто такая? - Тамара, Панасева. - Знаю... Это было весьма неожиданно для Бобрешова - так легко и просто затащить женщину в дом,- ему даже было не по себе поначалу, мысли путались, сердце колотилось, а слова вылетали невпопад. Вот и эти, про "резину", в случае "чего". Она вроде даже возмутилась, но потом осеклась, поняв, что косвенно уже согласилась быть с ним. Ему, Ивану Бобрешову, постившемуся скоромной холостяцкой жизнью уже второй месяц, захотелось вдруг, вот так, познать ее, прижать это порывистое тело к себе, запрокинуть помятое, но миловидное еще личико, с остатками помады на губах, несущих винный дурманящий аромат, такой, какой Бобрешов помнил из юности, от первых сладостей любви... - Л сколько у тебя книг! - она делает вид, что интересуется, - тянется к полкам: сама же увертывается, вырывается из бобрешовских рук. - Да надень же ты тапочки! Чего босиком-то! - Мне не холодно... А все же, почему так скоро, сразу, а Ванечка? Бобрешов давно не слышал, чтоб его так называли, - ласково... Он тут же, в порыве, притянул снова к себе ее чуть располневшую талию, обхватил мягкий и податливый зад... 16