Рогожин, Н. Н. Практика любви / Николай Рогожин. - Онега : [б. и.], 2004. - 195, [2] с.

Бражкиной (Яхлаковой), мы выпили, не чокаясь, повспоминали встречи. Взял я у неё тогда часть Сашиного архива, разбросанного в папке, не собранного, не аккуратного. Но сумел с того времени подготовить материалы его рукописей к публикации, на книгу, небольшую, но добротную. Каждый следующий рейс - испытание нервов. И такое происходило по нарастающей. Моё третье судно, где пришлось работать, стояло сначала в бухте Трёх ручьёв и добираться туда приходилось долго, целый час на автобусе. Приехал я в первый раз, поднялся по трапу, прошёл по палубам, к каюте старшего помощника, заглянул вовнутрь и обомлел - за столиком напротив хозяина сидел... Яхлаков. Такого же небольшого роста, полуседые всколоченные волосы, морщинистое лицо. Навигатор, с которым я должен был идти в рейс, удивительно был похож на моего друга. Вдобавок он и жил ещё рядом, в каюте изолятора. Последний для своих целей никогда не использовался и то, очень удобное место, с отдельным санузлом, обычно занимали гости или те, кто наиболее был жаловал у капитана. Тем и явился навигатор. В дальнейшем наши отношения не сложились. Он был очень занятой человек, к тому же, когда выпадала свободная минутка. - сразу же предлагал выпивку. Вот и тогда, в первый раз, мы выпили вместе с ним и старпомом за удачное начало наших странствий. Но такового не получилось. Я опять раскачивался, не мог ни за что взяться, оттягивал время, когда нужно было садиться за пишущую машинку’, перебирал инструменты в амбулатории, переставлял пузырьки и флаконы, а то разбирал старые газеты в кладовке. И вот наткнулся на заметку о семинаре 94-го года, - бодрый отчет, многообещающее, молодое племя... И всколыхнулось внутри - всё самое жгучее, не угасшее, палящее прямо-таки сознание воспоминаний первых проб, ошибок, стремлений, порывов. Тогда у меня впервые возникла мысль обо всём этом написать, что происходило - честно, прямо, открыто. Начал даже что-то прикидывать. Но дальше обычной статейки газетного типа, в несколько страничек, дело не сдвинулось. Что-то мешало, тормозило, наверное не было стержня, связующего, скрепляющего цемента в повествовании, кем и стал впоследствии Яхлаков. Да и машинка попалась в тот раз с дефектом, без буквы "е" - потому в слова, где она была нужна, я вставлял "э", потом, при правке, исправлял рукой. Ситуация, схожая с таковой в "Золотом телёнке”. Да, сознание длительности рейса расхолаживало; усталость одиночества, просто неудобства от качки стопорили литературную работу и прогресса не просматривалось. Теперь было наоборот, - с каждым разом, когда я уходил в следующий очередной рейс, продуктивность моя снижалась. Но скоро я понял, в чём дело. Оказывается, причина заключалась в наличии или отсутствии сложностей профессиональных. Тяжёлые случаи, сложные больные вышибали из колеи, забирали энергию, выбивали почву из-под ног... 177