Рогожин, Н. Н. Практика любви / Николай Рогожин. - Онега : [б. и.], 2004. - 195, [2] с.

перекликалась с такими словами как Гренада, Гвадалахара, или хотя бы Барселона, где в прошлом году была Олимпиада. Маслов посмотрел на меня так, будто я вербовался в интербригаду. Другой визит, перед отлётом, я сделал в редакцию "Рыбного Мурмана". Там сидел, в одном из отделов, Сергей Архипов. Он вряд ли меня помнил с того памятного семинара 86-го или тех редких посещениях ЛиТО, но я сам напомнил о себе, - назвался, представился, получил "добро" на сотрудничество на ниве рыбацкого труда. И, наконец, я посетил Доминову. Она сидела вместе с Ильиной, в том же кабинете, где когда-то был сельскохозяйственный отдел, где я посещал Ивачёва. Горячо обсуждалось бесславное увольнение редактора Резникова. Ильина, очень импозантная, в чёрных лайковых лосинах, утопала, нога на ногу, в глубоком кожаном кресле так, что колени её были выше головы. Она рассказывала мне о Канарах, там у неё бывал отец. Ирина же чему-то затаённо-радостно улыбалась, вопреки своему обыкновению подчёркивая строгость. Именно последним она покоряла - сосредоточенным, даже озабоченным выражением очень симпатичного и оригинального лица, присущего для южно-русских женщин, с перемешанной турецко-казачьей кровью. Потом я понял причину её веселья - она тоже увольнялась, уезжала домой, в Краснодарский край, разведясь с опостылевшим ей мужем. Я прямо-таки поразился таким сведениям прямо от неё, буквально накануне отъезда своего, когда звонил и выяснял, на кого же оставлять мой первый газетный гонорар. Но, оказалось, вознаграждение не предусматривалось, публикация проходила как художественно­ творческая. Жалко было расставаться с прекрасной женщиной и смелой журналисткой - она бы осталась редактором "Кольского...",- это очевидно, но вот её место заняла властная, расчётливая Ильина. Оставалось мне ещё написать Саше. Его послание я получил в середине января, но всё откладывал ответ, чтобы уж написать обо всех новостях сразу. Воспринял не без горечи его очередную неудачу, он мне писал так: "Рассказы, которые лежали в Союзе писателей, без моего ведома отрецензировал наш новоявленный архангельский ненецкий писатель (перебрался из Нарьян- Мара). Таким арктически- тимофеевским холодом повеяло от этой рецензии, аж дрожь пробрала. Я, оказывается, и о русском языке понятия не имею, не говоря о построении произведения и, вообще, я дилетант, графоман, развратник ( это о моём рассказе "Игра с листа"), меня на пушечный выстрел... и т. д. Я достал с полки его книгу, до которой руки не доходили и с великим трудом пробежался и убедился, что вот из-за таких горе-классиков гибнет, в буквальном смысле, очень много талантливых ребят-литераторов, а не ггартейных-идейных. Если я ничего не смыслю в нашем проклятом литературном деле-то кто? "Другое письмо из Архангельска меня обрадовало - оно тоже подгадало под мой отъезд, на конец марта. Вот что мне ответил Виктор Марков: "Коля! Здравствуй! Посылаю три номера с твоими произведениями. Спасибо, что не забываешь. Если есть небольшие вещи - присылай. Будь здоров. Крепко жму руку. Твой Марков (подпись)". Новая, абсолютно другая жизнь. К ней 171