Рогожин, Н. Н. Практика любви / Николай Рогожин. - Онега : [б. и.], 2004. - 195, [2] с.

вертепная атмосфера, напоминающая обычное заседание тогдашнего ЛитО, - стала мне невмоготу. На душе скребло, щёки обжигал морозный ветер и я зашёл по пути в дорогую мне по воспоминаниям об Алле гостиницу "Полярные зори", взял там в буфете, не думая о расходе, бутерброд с красной рыбой, стакан вина. Немного вроде полегчало и уже в нормальном расположении духа я спустился к остановке сто шестого маршрута, на остановку "Детский мир". Так вот похоронил свои отношения с тем гнездом на Книповича; бывал там уже не часто, от силы раз в год, а то и реже. Одно из посещений запомнилось. Прочитал в газете о семинаре 98 года и решился съездить, посмотреть. Белоголов там заправлял уже как полный хозяин, очень много молодёжи, девочек-мальчиков прямо, детский сад какой-то, чего-то визжат. И в новом имидже, с белой шкиперской бородкой, неизменно посмеивающийся Тимофеев, "Леонтьич". Но то будет уже совершенно другое время, - плюрализм пресловутый, гласность станут такими формами отношений, что уже не замечаются... С "Контекстом" ничего не вышло. Задунаев, снова запив, опустился окончательно и вскоре погиб. Умер и "фирмач" - Паша Коновалов, неожиданно для всех, в расцвете своих лет. Я с ним когда-то выступал на сцене... К весне окончательно иссякли запасы тех денег, которые были накоплены за все предыдущие десять лет работы на Севере. Но цены продолжали расти, существовать стало труднее и я решил попробовать устроиться в судовые врачи. Устройством на суда занимался мой однокурсник, главврач медсанчасти "Севрыба". Я зашёл к нему в кабинет в халате, во время одной из поездок на "скорой" в Мурманск. Однокурсника тронула моя решимость и он, посетовав на отсутствие вакансий, всё же заказал для меня визу. Получив её, я снова, в полной уверенности в успехе, связываюсь с главрачом, а он мне: "извини, получил приказ о сокращении..." Поздним морозным вечером котласский поезд дотащился до перрона сыктывкарского вокзала. Истекали последние дни второго тысячелетия и я снова, через долгие и непростые восемь лег, оказался в доброй и родной стороне - прямо по Есенину "я вновь вернулся..." Расстояние от 92 -го до двухтысячного получилось довольно значительным, поворотным. У меня накопилось хотя бы кое-что для серьёзной заявки на публикацию и я привёз, кроме другого, ещё и пухлую папку - четыреста машинописных страниц, 16 листов... Отдал ту подборку "спонсору" - школьному другу- приятелю, бывшему мэру столицы, нынешнему министру Республики. Тогда же, в том переломном 92-м я не привозил ничего, приехал гостевать, отмечать юбилей. Отпуск мой снова был полулегальный, я намеревался заскочить и в Архангельск. Тогда ещё можно было летать, ещё не было так- накладно, хоть и чувствительно. В салоне самолёта, на обратном пути, я занялся, наконец, "литературой" - читал купленный в киоске перед полётом, журнал "Парма", но для печатания, кажется, только коми авторов. Где-то шёл разговор у меня перед этим недавно, кажется - в редакции районной газеты, где жил брат, - я всё-таки заходил туда, - о том, чтобы меня перевели сначала на коми, а потом напечатали в местном альманахе. 165