Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. Математический класс. Мы пришли в ту же школу, сидели в тех же её кабинетах, а между тем всё стало по-другому. Костяк остался из нашего, бывшего восьмого "Г", кто-то из других букв, но вот все остальные из обширной географии района: Иб, Пажга, Зеленец, Ново-Ипатово, Шошка, Позялом. Проявивших способности к точным наукам всего набралось сорок два человека. Выжимка. Элита. Среди них оказались уже знакомые ребята - Рогов и Быковский, новоипатовские шахматисты. Был один парень, феномен. Он знал назубок всю систему Менделеева а также карту СССР, до мельчайшего населённого пункта. Впрочем, он выделялся и как математик, почти гений, был посильнее даже Ларионова. А ведь тот впоследствии получил золотую медаль. Но я забежал вперёд... Девочек было мало: Морозова, Изъюрова, двое из бывших параллельных и всё. Классной дамой стала математичка Людмила Михайловна, - суховатая в эмоциях, достаточно строгая и даже не очень понимающая в предмете. Иногда это бывало заметно, она терялась в решениях некоторых сложных задач или примеров, тушевалась перед блестящими умами ребят, и лишь знания и опыт выручали её. Накатанные темы, отработанные схемы она преподавала хорошо, но там, где требовались поиск, творчество, изыск, - она оказывалась не на высоте. Мы всё же её уважали, дарили на Восьмое марта цветы, от чего она очень смущалась, краснела, а мы только того и ждали, когда же она уйдет с этим дурацким ярким букетом, купленным на скудные наши средства, приобретенные у родителей и, наконец-то, она сгребала в руки журнал, указку, подарок и неудобно толкаясь в тугую дверь, скрывалась, - мы облегченно вздыхали. Случалось, мы врали ей прямо в глаза. Как-то я был замешан в скандальной пьянке, с Роговым и Быковским, - те меня не выдали, но вот лгали "откровенно", да так складно и правдоподобно, что мне стало от такого не по себе. С Михайловной у меня тоже был один серьёзный и пространный разговор - она меня вызвала во время урока, из класса, в коридор и стала стыдить и воспитывать, наставлять, учить уму-разуму. Я тогда "прославился" в Шошке, напился вместе с баянистом, пьяный выступал со сцены, об этом написали в газете. Впрочем, это случилось уже в десятом, осенью, но ещё в пределах этого повествования. Почему-то разговор наш тогда свелся к раннему моему увлечению девушками, - Людмила Михайловна предостерегала меня, но как-то очень смущенно, путаясь в словах, а я лишь ухмылялся про себя, нехорошо так - было известно, что наша классная к пятидесятому своему году сменила уже третью фамилию... Другим "профилирующим" учителем стал несравненный Василий Степанович Киселев - преподаватель физики. Он знал свой предмет превосходно, мог много рассказать и сверх программы; решал быстро и оригинально любую задачку, от которой ломило в висках, а он только посмеивался и коротко кивал по привычке своей кудрявой головой, часто и долго, будто соглашался всегда и со всеми. Ещё он "крутил" школьное кино, обслуживал трансляционную, дежурил на вечерах, и позволял себе 85