Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

детских садах, ходили туда пешком и порою,- выступали без музыкального сопровождения; - настроение после таких "походов" не поднималось. Я всё более склонялся к самодеятельности в Доме пионеров; со школьной, начальной стадии своей "роста", внутренне расставался.... Бэлла это чувствовала это, бывала часто печальна, задумчива, грустно шутила рядом со мной. Что-то происходило внутри ее, я этого не понимал... Подарила мне книгу, в красной рамке "Золотой библиотеки", - сборник романов Грина, с "Алыми парусами". Я ей наверняка рассказывал про них при поездке из Артека, она запомнила. Часто мы теперь, с началом занятий, засиживались допоздна, в январские вечера, в школе за репетициями, одни; потом вместе, в темени, шли домой... ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. Зима и весна 66-го. Меня она провожала. Мальчишку, вставшего на путь разврата. Стыд, раскаяние, гадкость, позор, неприятность от неясной тяжести в паху, и никаких других мыслей и чувств, положительных или умиротворяющих, я не имел, не испытывал. Меня вела к дому женщина, двадцати двух лет, учительница, педагог, только что совратившая, затащившая в постель, получившая свое вожделенное удовольствие. Что же происходило в её душе? То же, что у меня? Вряд ли. Жалела меня? Наверное. Во всяком случае, это было заметно. Я плел, чтобы не молчать, какие-то формулы, из алгебры, она их повторяла, будто эхом, а потом я, не позволив ей идти дальше, от нее сбежал, задыхаясь, на гору, в темноте, по снегу, чуть наперерез, в жгучем крещенском морозе... Да, это случилось почти сразу же, после каникул. Мы в очередной раз остались одни, разучивали какую-то песню, но вдруг Бэлла репетицию неожиданно прервала, сказав, что нет настроения и позвала меня к себе, в гости, отмечать какой-то праздник. В религии я не разбирался и возможно, это было Крещенье, 19-е, - я не преклонялся, мне не прививали... Бэлла жила в двухэтажном деревянном доме, наверху, занимала в квартире комнату, от входа, прямехонько вперёд. Так мы и прошли, на цыпочках, по тёмному коридору, когда Бэлла открыла дверь своим ключом. Обстановка у ней была не броской: стол перед окном, шкаф справа, напротив, поодаль, у стены - кровать. Учительница моя быстро организовала "стол" - нехитрая закуска и бутылка вина. И ещё появилась свеча, которую она зажгла, выключив свет. От выпитого я опьянел ещё сильнее, - я и до этого что-то предчувствовал, что-то сладкое, доселе недоступное, обжигающее - мне даже стало дурновато. А Бэлла уже читала стихи, златокудрого поэта; я впервые слышал те строки, - про губы, про кровь; хозяйка перешла на шепот, касаясь покрасневшей мочки моих ушей, раскалившихся от смятения, представившейся возможности... Я ощущал жар её губ, дыхания и вот, она остановилась, на секунды, будто забыв рифму, а сказала вдруг просто, просительно, ободряюще и уверенно одновременно: "Я могу удовлетворить твое желание." То ли я кивнул, или многозначительно промолчал: но Бэлла уже раздевалась. Боковым зрением я видел в 66