Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

своим телом, я ощутил мокроту его щёк. Но, может быть, это были виноваты растаявшие прилипшие снежинки, такие необычные в начале июня... В то лето, в августе, отцу исполнилось пятьдесят. Решили эту дату скромно отметить, - вечером, на веранде. Пришли на праздник Комаровы, приехали Батины. Стол был небогат, но зато от души, и домашний - картошка свежая, свинина поджаристая своя, огурчики с огорода, сметана собственная, грибочки, лук зеленый, крепкий... Валя с Юрием Ивановичем пели, популярные тогда "Голубые города", "Живую воду" из «Большой руды», "Главное ребята, сердцем не стареть..." Отец сидел через стол напротив, сложив руки перед собой, слушал, сосредоточенно молчал. Затянули потом "Стежки-дорожки" и любимую отцову "Течёт Волга". Приехав из Крыма, я решил жить по-артековски. Быть честным, справедливым, не пытаться прятаться за чью-либо спину. Когда случайно увидел порванный шланг, из которого хлестала вода, предназначенная для коровника, я смело и без промедления взялся за починку. Облился с головы до ног, вымазался в грязи, но с задачей справился и по приобретенной скромности никому об этом не сказал. Наверное, зря, - покрыл чью-то халатность... Пока я был в лагере, родители купили первую корову. Родилась та животина весной, и назвали ее Мартой. Пришлось мне тем летом ещё и пасти, и самому - пастушить; два раза два в неделю помогать охранять и перегонять стадо, с места на место, бегать до одурения по полям. Основной пастух работал за счет паев держателей коров, - это был разложившийся пьяница, пытавшийся учить меня жизни. Но я с ним старался не общаться, брал книгу, Конан Дойля, письма от Лиды, и читал, запивая хлеб молоком из бутылки в 700 грамм, "бомбы", чтобы больше влезало. Другой удобной посуды не было, а с бидончиком по лугам не разбежишься... ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. Начало седьмого. К концу лета я с нетерпением дожидался начала занятий. Ведь теперь было ясно, что Морозова обязательно станет со мною дружить. Получилось так, что в торжественном построении на школьном стадионе, которым руководил новый энергичный преподаватель физкультуры, она оказалась рядом со мной. Я посчитал это предзнаменованием, но ничего большего между нами не произошло. Я включился в активную пионерскую жизнь - считал это для себя долгом, обязанностью. Меня выдвинули на председателя Совета отряда и, одновременно, я "занял" пост заместителя председателя Совета дружины. Так решила Базарова, давала мне возможность для "роста". Я воспринимал это как должное, считая, что во многом поднаторел, занимаясь на семинарах в Артеке, но и стал задаваться, наглеть. На одном из классных сборов, когда кто-то не слушался, шумел в строю, я, недолго размышляя, вспылил, и дал нарушителю затрещину. Пострадавшим оказался Ракитин. Наверное, я выплеснул на него всё свое затаённое страдание за Морозову и сорвался, потому что считал себя правым, вот так, осадить 60