Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

несколько дней отдыхала в Гурзуфе, и приехала сопровождать нашу группу, из Коми, - до Сыктывкара. От нахлынувших чувств неожиданной встречи я прямо ткнулся Бэлле в щёку, и она меня тоже - поцеловала. От нее пахло солнцем, кипарисами, и ещё чем-то волнующим, недоступным. И вот теперь мы расположились в поезде, несущимся в Москву, и я стал невольным помощником Бэллы. Во всем вагоне мы приняли лозунг: "артековец сегодня - артековец всегда", - придерживались строго распорядка, в одно время питались, вместе гуляли на станциях, вечером собирались на спевки, повторяли то, что выучили в Крыму. В Москве прибыли на тот же вокзал, что и месяц назад. В последний раз на перроне собралась вся дружина "Горная", майская, шестьдесят пятого, в последний раз мы видели друг друга, последние слова прощаний, девчоночьи слезы... Нашей группе, из Республики, отъезжать нужно было с Ярославского, поздно вечером, и мы целый день пробродили по столице - Красная площадь, ГУМ, ВДНХ. Где-то после обеда нас застиг дождь, летний и тёплый, - Бэлла промокла насквозь и лукаво мне сказала, что она без трусиков и смело так прошла вперед, чтобы я увидел её сзади, с облегающими мокрыми формами и это забеспокоило меня, очень сильно - я ведь сильно возмужал под южным солнцем, в окружении откровенных старших ребят. За ту поездку, в поездах, я как-то сдружился с Бэллой Максимовной, она перестала меня стесняться, переодевалась чуть ли ни при мне, и в душе моей открывалась уже тяга к ней, к этой женщине и часто можно было, по ночам, только протянуть руку, к спящей на соседней полке, через купе и... И всё же она прежде всего была для меня учительницей, взрослой тётей, со своими нераскрытыми тайнами... Сыктывкарская часть группы должна была высадиться в Княжпогосте и оттуда до места добираться автобусом, по тряской дороге, четыре часа. Я предложил Бэлле другой вариант, проверенный, через Микунь и на пригородном поезде домой, за то же время, как и было месяц назад. Бэлла согласилась. Мы очутились на том же вокзале, грязном и затоптанном. Мне было грустно и не по себе, - я только что распрощался с Лидой, мы сказали только друг другу "пока", будто расставались на несколько дней. Но как оказалось - навсегда... И погода соответствовала настроению - такая же холодная, как и в прошлый раз - со снеговыми зарядами и с дождем, - часы ожидания казались томительными, вечными. Но, приехав утром домой, на родной перрон, к восьми часам, мы увидели солнце - как по заказу, как признак спокойствия и надежд. Дома! Я распрощался с Епимаховым, с другими - безразлично, сухо и помчался на автобусе домой. Казалось, что дребезжащий старый «ЛиаЗик» тянется еле-еле, переваливаясь через колдобины, будто нехотя, а перед переездом "железки", у Давпона и застрял вовсе. Но вот уже знакомые остановки «Дав-І» и «Дав-ІІ», и вот уже лица земляков, такие узнаваемые, такие родные, хотя и безымянные. Когда я вошел внутрь дома, удивился низким его потолкам. Наверно, я привык к высоким, или, может, - действительно подрос? Отец, увидев меня со двора, обрадованный, поспешил ко мне и тут же повалил снег, такой густой, будто в декабре и когда батя вбежал в комнату и прижался так, неловко, жилистым 59