Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

Девчонки спали отдельно, внутри корпуса. Но им было душно, и они открывали окна прямо на нашу веранду, щекотали наше воображение их прелестными доносящими запахами, приглушенными смехом и разговорами. В лагере оставались последние денечки. По вечерам теперь долго не засыпалось, мы засиживались, не расходясь, вместе; писали адреса на галстуках, строили планы будущих возможных встреч. Сговорились и решили в прощальную ночь сделать вылазку, - погулять напоследок, чтоб запомнилось, чтобы навсегда. В постели легли прямо в одежде, притупляли бдительность дежурных вожатых, и потом, когда все уснули, потихоньку, в темноте, выбрались на волю - в парк и дальше вниз - к шумящему прибою. Эта была изумительная восхитительнейшая ночь. Мы пели песни, жгли костер, встречали рассвет и гордые достигнутым, добрались до своих кроватей и собирались уже улечься, под утро, как были пойманы, на месте «преступления». Дежурная вожатая, видимо, проверив ночью, что нас нет, поджидала, будто в засаде, - выловила. Пересчитала всех, сверив по фамилиям и номерам коек, - это нетрудно было, и отправила досыпать. Нас было человек десять, ну, может, восемь и закралась такая крамольная мысль, что кто-то нас заложил, предал. Но до последнего момента все сомневались и думали, может, обойдется. Не обошлось. Днем, после обеда, всех сбежавших вызвали на Совет дружины, - разбираться, - мы не оправдывались, признались в грехах. И тогда ещё думали, что пожурят и всё, но нет - гонения продолжились. Зачинщиков, активистов лишили всех артековских наград. Накануне их наградили грамотами, премиями, значками, - по итогам пребывания в лагере и вот теперь отбирали, лишали этих знаков отличий, но вот видя наши чуть не плачущие лица, кто-то из членов Совета предложил награждения за искусство и спорт оставить. Мне, таким образом, повезло. Я получил накануне значок «судьи по спорту», - пытался помогать в соревнованиях по шахматам, и вот такого знака внимания удостоился... Храню значок до сих п ор... Вечером был прощальный сбор отряда. В основном разговор вёлся около нашего проступка. Горечь сожаления звучала в устах Виктора Александровича, - он не говорил, а мы уже знали, как его крупно подвели - ведь наш наставник выдвигался на звание "Лучшего вожатого Артека". Наверное, от этого были какие-то льготы, и вот он удручен, расстроен, мы это видим, сожалеем. Вида, однако, "Саныч" не показывал, - ему было просто жаль расставаться, он привык к нам за три с небольшим недели, и мы его считали своим, дорогим и близким, - по духу, «по борьбе за дело партии». Я расстался со своим вожатым со слезами, в четыре утра, из раскрытых дверей автобуса на Симферополь и горечь в сердце моем меня еще долго не отпускала, как будто по утрате родного, щемящего, вечного, на всю дальнейшую судьбу... Створки захлопнулись, колеса покатились и мы запели: "Скоро, скоро поезда - развезут кого куда...", - "Прощальную - артековскую".., А поздно вечером накануне, почти уже перед запоздалым отбоем, на последних аккордах прощальных танцев я был сражен еще одним событием - в толпе наткнулся на Бэллу Максимовну! Оказалось, она уже 58