Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

вечерами - спевки, походы в кино, иногда - танцы. Барабанный бой, услышанный с утра, стоял в голове целый день. Дробь деревянных палочек и до сих пор в моих ушах. Ряд маленьких барабанщиков, человек в двадцать, и один только из них, самый бойкий, солист, выдает своеобразный и чёткий, маршевый ритм и следом сразу вступают эти два десятка, повторяют его, будто припев, хором, - ясно, четко, поступательно, в такт шагу. Так маршируем под знаменем, отряд за отрядом; внутри - бодрость духа, эмоциональный подъём, заряд на весь день. Тогда никак не думал, - а теперь что-то зловещее ведь ощущалось, чувствовалось, никак не остановишь, - наши, большевики, - наступают... как в фильмах про фашизм... В первые два вечера проводили отрядные собрания по теме: "Расскажи мне о себе". По очереди вставали, выкладывали свои биографии, а потом говорили про свои увлечения, склонности, привычки. Первый начал Виктор Александрович, поразил откровениями: "много курю, угрюмый характер" и в первый раз тогда, в конце сбора, прочитал наизусть, не без пафоса, отрывок из поэмы Ро­ берта Рождественского "Реквием". Это были новые, совсем недавно написанные стихи, к двадцатилетию Победы. Поведал вожатый о традициях отряда и рассказал, что любимым является писатель Александр Грин, а особенно его роман об алых парусах. Тот был, верно, единственный автор- романтик, угодивший в тюрьму за большевистскую пропаганду, и потому его так славили. Последние годы он жил в Крыму, в Феодосии. Туда была экскурсия, но поехали не все - особо отличившиеся и одна из них, полноватая симпатичная девушка, рассказывала про музей писателя, про галерею Айвазовского. А в середине срока мы пробрались в какой-то заброшенный склеп, в развалины, там была пещера - тайный штаб отряда, где на всю каменную стену стояла нарисованная Ассоль и на неё надвигался пожар парусов Грея. Было полутемно, таинственно и немного жутковато - от ощущения зябкости в прохладе грота или от торжественности происходящего: нас приняли в общество любителей писателя Грина. Я, наверное, до сих пор в той конторе состою. Певца алых парусов я не знал, и не читал раньше, но вот Гайдара открывал как бы заново, но и он мне не очень понравился, не запомнился, следа не оставил - никакого. Хотя творчество последнего чуть ли не обязательно нужно было знать, вплоть до исследований о нём - один сбор мы посвятили разбору книги "Гайдар на войне". Дружина имени главного детского писателя имела собственный гимн, знамя с портретом, даже библиотечку из надписанных автором книг... Всем отрядом мы съездили только в Севастополь. Четыре часа по горной дороге напомнили мне полет к бабушке, но в городе мне стало получше, а на обратном уже пути, отчего-то всё прошло, и я с интересом слушал анекдоты одного из ребят и даже переглядывался с девочкой Лидой из Коми, из города Ухты. Мне она нравилась, и не только потому, что как-то пригласила на "белый танец" или что мы гуляли с ней вечером, в парке, перед отбоем, но из-за того, что выглядела она вполне взрослой, влекла к себе чем-то даже материнским, и ещё - хорошим пением, заразительным смехом. Внешне она была вроде не очень и красива, хоть и симпатична, оригинальна лицом. Я, 55