Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

грузовым. Ребята демонстрируют силу, по двое или даже в одиночку поднимают наполненные холстины, перебрасывают в кузов. Мне такие упражнения не под силу. Зато тренируется Каракчиев, хвастается силой, накачанный мышцами, Оплеснин. Я же в перерыве, на привале, показываю новую серию своих рисунков - портреты писателей, полководцев, из учебников. Суворов, Ганнибал, Купер, Жюль Верн, все любимые, - и Лермонтов, не потому, что нравится, а из-за того, что красив его гусарский мундир, в эполетах, с аксельбантами. Мои упражнения не прошли мимо учителей и в классе, сразу после "картошки", проходит выставка моих "работ" - об этом позаботился Иван Иванович. Тогда же он мне предложил оформлять стенную классную газету. В первом же номере я почему-то замахнулся на большую редакционную статью, где выразил принципы стенной печати и призвал участвовать каждого в заметках: "пусть это будет рассказ о каком-то событии или р е з и д е н ц и я на просмотренный фильм..." Иван Иванович добросовестно изучил мой опус и прямо в тексте, на газете, сделал исправление, объясняя, что мое написанное слово чаще встречается в романах про разведчиков. Он любил про них рассказывать, увлекательно и захватывающе, - представлял прочитанное в лицах и запомнился эпизод, когда наш русский разведчик, в легенде немецкий офицер, узнает в приведённом к нему на допрос своего резидента. Тогда, на гребне смены лидеров, были популярны и политические темы, и вопросы освоения космоса, когда трёх человек запихали в одну тесную кабину - в дни брежневского переворота... Переходный возраст действовал и по-другому, - меня обуяла страсть к знаниям, жажда деятельности. Кроме уроков, хватало времени и на другие дела. Осуществлялась давняя мечта стать радистом, - я записался в кружок радиотелеграфистов. Обучали нас в специально оборудованном классе Дома пионеров - мы выстукивали "ти-ти-та-ти-ти", радовались музыке морзянки, но дальше оказалось сложнее - нужно было осваивать скорости приёма и передачи, а мне такое было уже не под силу - выдерживали немногие. Хотя при усердии мне можно было потянуть на третий разряд, но я этого не захотел, не было интереса - мечта детства растаяла. Сунулся я и в кружок авиамоделизма, но там дела не подвинулись дальше одного занятия. Мне показалось, что техника абсолютно не влечёт меня, а вот занятия пением увлекли. Тем более, что появилась новая учительница музыки, молодая и румяная, будто куколка, с округлыми формами, - Бэлла Максимовна, или просто - Бэлла. С началом учебного года она энергично взялась за организацию в школе самодеятельности. Проверила у всех голоса на уроках и выяснилось, что моя глотка к чему-то способна. Она стала оставлять меня на дополнительные занятия, разучивать песни, для концертов к праздникам. А во время больших перемен в школе обкатывала, пробовала нас хоть на какой-то публике, проводила импровизированные концерты по типу "Алло, мы ищем таланты". Делали это на втором этаже, в коридоре, у пионерской комнаты; выходили из нее, исполняли песни, или читали стихи, чуть ли не по собственному желанию. В ту осень, раннюю, с холодами, я отморозил себе 48