Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

невмоготу, кататься в морозы и духоту, по ночам, спасать алкашей непросыхающих, безнадёжных стариков-хроников... Света не верила моим ужасным головным болям, из-за этих несносных беспрерывных ночных бдений, постоянных психологических перегрузок. Если бы я не бегал в те года, как ещё в студенчестве, не отмерял бы по шоссе километры, и хоть немного, в физическом отвлечении, но забывался, я бы не выдержал, свалился бы в самом деле, от того же инфаркта. Света, наконец-то,- сдалась. Подкатились уже невероятная инфляция, угрозы сокращения, нетерпимость ко мне администрации, и я стал «глядеть на сторону». Оформил себе визу, ещё весной 92-го, потом неожиданно, но всё-таки закономерно (стоял в очерёдности, «в резерве»), получил приглашение-письмо, и с марта, с первого числа, уволившись «по собственному», отдал свою трудовую в «кадры» ОМСЧ (объединённой медико-санитарной части) - «Севрыба», обслуживающей рыбаков северного бассейна, с больницей-стационаром и двумя поликлиниками. Впереди меня ожидала новая, полная приключений, непредсказуемая, неизведанная работа... «Мне хочется вынуть твои мозги и знать, что ты думаешь...» - срывалось иногда из уст Светы. Понимала, наверное, что теперь-то условий и возможностей мне погулять будет гораздо больше, на порядок, в разы... Но противиться этому она не могла - надо было кормить детей. Начинался новый этап моей жизни. Я задумывал, что где-то около сорока своих лет начну ходить в море. Так и случилось. В марте 93-го, в сорок с половиной лет, я улетел чартерным рейсом на замену экипажу судна, стоявшего в порту Санта-Крус де Тенерифе испанской провинции Канарских островов. - 7 - Самым долгим периодом расставания было до этого месяца три с половиной, время учёбы в Питере, с апреля по июнь. А теперь я уехал, «ушёл», - на четыре с половиной месяца, на край Земли, и устоявшаяся до этого жизнь даже не давала повода задуматься, как же это необходимо, для здоровья и тонуса, постоянное общение с приятным всё-таки тебе женским телом. Столь длительный отказ от естественных отправлений так действовал, что я даже и не предполагал, что возможно такое истязание. Можно было взвыть от отчаяния. Заглядывая вперёд, я так и не сумел, не имел, ни в одном рейсе, какую-нибудь подходящую, «завалящую», для себя любовницу, изводился от этих неудач, и очень сокрушался по этому. Сейчас понимаю, что шёл неправильным путём, мне нужна была женщина не только для моря, и неосознанно я ее искал. Что-нибудь проходное, пустое, я бы, при известном усердии, мог бы иметь, но вот подобного почему-то, в конечном итоге, в глубинном большом смысле, - не хотелось. Уже в конце своих скитаний я осознал непреходящее значение расхожего для моряка выражения: «идём домой, к родному... влагалищу». Так, в первый раз на судне имелись две особы. Одна чернявенькая, юркая, говорунья, и другая, - полногрудая, волоокая южанка, на глаз; как я выяснил потом, татарка, звали которую 435