Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

в одной группе, все пять лег, до субординатуры. Я ухаживал тогда за Любой, но редко как-то, неумело, непостоянно, так что за все года и набралось, может, пара провожаний, да один раз поход в кино... Люба внешне была привлекательна, - маленькая ладненькая фигурка, простое, чисто русское, правильное личико. И то, что она оставалась к моменту появления в посёлке одинокой, меня взволновало. В первую её ночь на новом месте мы пригласили её к себе,- как я не чувствовал недовольство Светы, деваться было некуда, гостья заночевала. Мы устроили её в том же месте, где спали во время приезда родителей, но на раскладушке. Я, выглянув за шкаф, пожелал Любе «спокойной ночи» и мы утихли все втроём в одной комнате... Я чувствовал некоторую раздвоенность, - две симпатичные мне молодые девушки вместе; одна жена, другая... Я так и не успокоился, пока в один из отъездов Светы не пригласил Любу к себе. Она пришла. Мы ужинали, говорили о пустяках, но недоговорённость моя ощущалась, - наверное, я вёл себя нескромно. Когда она села в комнате за столом, просматривать студенческий фотоальбом, я сзади попытался её обнять, но сделал это слишком напористо, и она, отстранившись, освободившись, сказала о позднем времени, засобиралась домой. Я всё-таки попытался её задержать и, кажется, обронил что-то о несчастливой своей женитьбе. Она удивилась моему признанию, не стала торопиться, и у нас состоялся крупный и серьёзный, но так и ни к чему не приведший,- разговор. Но вскоре Люба перестала посещать студийные занятия, которые я проводил в клубе, а потом и вовсе, связалась с неприятным но характеру, самонадеянным и грубым, приехавшим в годичную командировку с базовой больницы, - хирургом. Но тоже, как мне кажется, ничего от неё не получившим. Рассказывала соседка из общежития, где жила Люба, как гот доктор чуть не бежал, спотыкаясь, направляясь к коллеге, и как уходил, часами позже, понурый и хмурый, будто нашкодивший кобель. Впрочем, это только догадки, личную свою жизнь Люба могла устраивать, как хотела. Но хирург тот был женат, семья его оставалась в Архангельске. А я уж благодарен был и так, своей бывшей согруппнице, что она ничего не разболтала Свете, о моих к ней притязаниях. Неизвестно ещё, чем бы всё закончилось... Спектакль я собирался выпустить к традиционной дате - Дню театра 27 марта, но заболел один из главных исполнителей и премьера наша задержалась, отодвинулась на месяц, а в образовавшееся время случилось и у меня непредвиденное - серьёзная болезнь отца, - и я выехал в Сыктывкар. Отцу предстояла операция по поводу рака желудка, и он захотел, чтобы я находился рядом, поддержал его, поприсутствовал. Бедный мой, любимый батяня, не искушенный в больничных порядках, признавался, что «чокнется, когда полезет на операционный стол». Понятно, что всё происходило по- иному, - больного накачивали наркотой и уже из палаты, мало что соображающего, везли на «резку», - на каталке. На операции я побывал, с докторами пообщался, но на лучшее уже не надеялся. Но, правда, отец прожил после операции ещё пять лет, так и не подозревая, что же у него вырезали... В те же дни, я, движимый мыслями окончания срока своего 401