Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

авторского листа, третьего июля 2003 года, мне Тимофеев B.JI . не вернул, мотивируя, что я их ему не вручал (?). Рядом находился поэт Короп Михаил (?), из пароходства, с сухогруза «Козьма Минин», все слышал и может подтвердить это. Мы с ним вышли вместе и прошлись немного, по пути... Я сокрушался о потере, он мне дал свой телефон, мы расстались. Мне ещё предстоял переход обратно, в торговый флот, годом позже, - но этого, конечно же, я не знал, хоть и надеялся, что такое должно было произойти , питался надеждами. Н о... - привыкший много и часто разочаровываться в жизни, важное упускать, - сильно не обольщался... Сашины вещи, к которым я вновь прикоснулся тогда, и которых долго не видел, - меня взволновали. И правда, писал он здорово. Ярко, зримо вставали описания природы, точно обрисовывалась правда житейских, незамысловатых историй. Мне отчего-то было горько и радостно одновременно. Я чувствовал, что яхлаковская проза привлекательна, особенна, оригинальна, достойная внимания и публикаций. Если бы не та, очередная «подсечка» от Тимофеева, в виде «забывчивости» о стихах Яхлакова, я бы не стал, может, так рьяно стремиться печатать свою повесть. Исподволь, подспудно, подсознательно, но одна из причин, заставившая меня маниакально добиваться публикации «Ветра» - боязнь Тимофеева обнародовать свою в адрес меня критику. Он сам, не сознавая того, вовлёк меня, с неодолимой силой страсти, доказывать всем вокруг меня живущим людям, - моё собственное, не верблюжье-скотское, а настоящее предназначение в жизни, смысл существования на Земле. «Ветер» стал той воронкой смерча, куда меня и затащило, затянуло. И я решил ее печатать, во что бы то ни стало. Получив бы положительную рецензию, как на меня откликнулся мурманский писатель Сорокажердьев, я бы вряд ли торопился, почивал бы на дутых оценках, повядших лаврах, добивался бы себе снисхождения. А Скромный, поразительнейший психолог, выполнил свою задачу! Тимофеев выстлал мне дорогу в литературу... из шипов. И я снова решил идти к Циркунову... Племянника Виталия Семеновича Маслова зовуг интересным русским именем Клавдей. Он мне встретился в эти дни, шёл мимо «кадров», - весёлый, приветливый, как всегда, - и будто осветил моё безрадостное существование. Я ходил с ним на ледоколе «Таймыр». Клавдей продолжает семейную традицию - служит начальником радиостанции в Атомфлоте. Отдал мне в рейсе старенький, но работающий компьютер, без разговоров всегда отпечатывал мои рассказы, в любое время предоставлял телефонную связь. В штатные часы переговоров всех очередников отправлял в соседнюю каюту, не мешая свободно говорить с родными. Клавдею за сорок, внешностью он смахивает на своего знаменитого дядю, носит те же круглые очки и также своеобразно растягивает слова, с архангельским акцентом. Весь он светится, когда общается, чувствуется в нём изрядная поморская силушка, эдакая земляная основательность, будто от крепыша белого гриба. Друзья у него по всему течению Енисея, он их подвозит, хлебосольствует, угощается 256