Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

Это было самое долгое, до того времени, моё пребывание в море, с мая по ноябрь. Плавбаза «Севрыба» простояла у Питерхэда в Англии, возле Леруика Шетландских островов и вот теперь - у Норвегии. Пережился наглый басаевский рейд на Буденновск, стоянка без работы в течение месяца, операция по поводу нагноившегося жировика на лице одного матроса, уже у Лодингена. Здесь же я и закончил вторую часть «Записок о «скорой». Кажется, их тоже передал для отсылки. Исчерпав все возможности в России, потеряв поддержку, хотя бы моральную, от Яхлакова, с осени 1995 года я решил пробиваться на международной уровень и начал ту эпопею. Стрельба по невидимым целям, жесты отчаяния, дороги в никуда... С 1996-го замаячили перспективы. Я перешёл в торговый флот, возможности бывать за границей неизмеримо выросли. Порт Роттердам - первый в подобных плаваниях. В первый раз всё получается и выходит. Я познакомился с русской эмигранткой, она моими рукописями заинтересовалась, взялась показать знакомым издателям. Хотя не меньше её интересовали русские книги, журналы. На этой почве мы и сошлись. Я вынес ей, к машине, на плечах, полную и уже порядком потрепанную, изорванную в нескольких местах, большую дорожную сумку с подшивками «Огонька». Рукописи у неё остались, но в следующие заходы в Роттердам я связаться с ней не сумел - сначала она была в отъезде, а потом телефон её не отвечал. Америка XXI века - строгая, неподкупная. Страшится даже русских моряков. В 2005-м мы простояли у Лос-Анджелеса, без выхода на берег, 15 томительных дней, под жарким солнцем середины июля, в те дни, когда там праздновали День освобождения, с 18 века. Но мне всё-таки удалось втиснуться в эту страну, в 96-м, в почти четыре с половиной недели стоянок в четырёх портах, четырёх штагов и больше всего, - в Новом Орлеане, штата Луизиана. Кроме парка с бронзовым Армстронгом (как я не знал , что услышу его песню через восемь лет на концерте с Викой!), старыми лопастными пароходами времён Марка Твена, здесь ещё находился и знаменитый «Французский квартал» - скопище баров, ресторанов, кафе, отелей, магазинов антиквариата, фотографий, галереей, букинистики. Я шатался по этим прямоугольным улочкам, меряя их из конца в конец, упирался в местных рисовальщиков, вернисажи, среди многочисленных туристов, гуляющих и развлекающихся здесь в основном по ночам. Иногда слышал русскую речь, из уст проходящих мимо людей, перебегал на другую сторону улицы, обратно и сталкиваясь с ними, приветствовал их родными словами. Те удивлялись, останавливались, потом заваливали вопросами, о России, кто и откуда, но быстро откланивались - бедные моряки их не привлекали. Раз встретилась парочка, очень интеллигентного вида, она курила, дорогую сигарету, он подправлял всё время свои модные очки. Я спросил, нет ли издательства, русскоязычного, поблизости. Они ничего не знали, не их ассортимента было блюдо. Вроде они были художниками. И, кажется, впервые, я услышал от них о домашней множительной технике, как у Солженицына, в документальном фильме Говорухина. Впрочем, фильм я смотрел много раньше, в 93-м... 239