Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

сечение», прощание с его помощницей, милейшей Людмилой Александровной, и в дорогу, за океан. Закрутился очередной мой рейс, - тихоокеанский, на берегах Мексики: Мансанильо, Гуаямос, Ласара дс Карденас, рядом с Акапулько, Энсенадо, Ла-Пас; штатовские Сан-Диего и «Город ангелов». А в голове - «Корни», «Корни» и песня их - о Вике... В июне 2001 года, после двадцати шести лет брака, я развёлся. Вымученное, выстраданное решение, вкупе с осознанием невозможности совместной жизни, в течение последних лет, состоялось и превратилось в жгучую и непоправимую реальность паспортного штампа. И хоть в ЗАГСе уверяли, что он, де, ничего не значит, юридически, и действителен только при наличии свидетельства, сухой официальной бумаги гербового свойства, оттиск в основном документе затмевал, переворачивал душу. Я его иногда показывал, не верящим, сомневающимся, будто знак отречения, «Ордена Меченосцев», символ отторжения, - от праведной и размеренной жизни, клеймо богоотступника... Неприятности тех нескольких до этого лет отвлекали от занятий литературой. В голову ничего не лезло. Лишь крупные удачи, редкие спокойные периоды отлаженное™, устойчивости жизни возвращали способности и упоение творчества. Так, в первом рейсе пароходства, после увольнения с предыдущего флота, я накатал повесть «Мореход» - о перипетиях рыбного промысла, первых испытаниях в море. Но регулярности, постоянства, а тем более фанатизма, или там преданности идеалам, которым мы негласно когда-то поклялись с Яхлаковым - не получалось. Потеря друга, косвенно ли, прямо, - действовала на меня. Это довлело надо мной и я исподволь, постепенно, медленно, стал собирать, накапливать материал, совсем не думая, что когда-нибудь смогу опубликовать заветное, искреннее изложение своих пристрастий. Но всё же писал, как было, и как есть -«Литератора». Так я назвал свои записки. Об изменении названия, первой части, - дальше. А тогда, летом поворотного, 001-го, начального для себя года, обозначенного даже цифрой, я стоял на пороге новой личной жизни. И не удержался, ввергся в пучину, водоворот... Пьянки, гулянки, череда новых, чужих, незнакомых женщин, с коими сходился безоглядно, опрометчиво, азартно даж е... Свобода раскрепощала, деньги водились, проживание в разных местах освежали, бодрили. Так, в течение июля-августа-сентября я обитал: в старом, без удобств, предназначенным под снос, доме; затем в каюте учебно-тренировочного судна, где читал лекции, а потом - на учёбе в Москве, полтора месяца, - сначала в комнате общежития у «Щукинской» станции метро, а после - в снятой квартире на Флотской, на которой когда-то, оказывается, жил Бенедикт Ерофеев, автор «Петушков», Веничка. Я не задумывал где-то осуществиться, писал больше по инерции, без перспектив, с перерывами на поиски - жилья, женщин... В Москве вроде бы, кого-то, выискал. Интеллигентную, порядочную, подходящую по возрасту и 222