Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

рассказа оказались потерянными навсегда, восстанавливать их вряд ли имело смысл - они всё-таки были слабыми, не сделанными до конца, хотя времени и труда, потраченного на них, было жалко. Но большей и значительной потерей стало исчезновение дневников. Их действительно невозможно было восстановить. Образовался разрыв, провал в моих описаниях жизни - записи, анализы событий, оценки происходящей около тебя действительности, и всё это как бы непрерывно, начиная с первого курса медицинского... До того были робкие попытки фиксировать мгновения, ещё с артековского времени, с мая 65-го. Но вот теперь нить оборвалась, обозначилась этими трудными временами, роковыми годами, - 90-й, 91-й, 92-й, 93-й. Интересно то, что именно в эти годы я ещё помнил Аллу, из 89-го, ежегодно "отмечал" дату встречи с ней, появляясь около театра в Мурманске, Дальше уже ту ностальгию не "метил", созвонился с Леной Веселовой. Потрясение от потери не отошло, я ворвался на кипящий как всегда Невский; совершенно свободный, налегке, добрался до электрички, сел, выпил водки, предложенную соседями-попутчиками, успокоился слегка... Не до жиру - быть бы живу... Настрой тех последних дней года был какой-то зловещий. Началась война в Чечне. Скончались к тому времени, о чем я узнал, конечно, позднее, Леонид Александрович Крейн, Владимир Александрович Смирнов. Дела мои профессиональные, в "севрыбовской" конторе, сильно пошатнулись и после отпуска меня послали работать в больницу в Долине Уюта. Работка мне попалась нелёгкая - учреждение обслуживало всех рыбаков города, жителей Первомайского района и в дежурные дни принимало всех других из Мурманска. Два месяца "тренировки" на «скорой» всё же сказались, да и шаткое положение заставляло мобилизовываться, изворачиваться - по знаниям, навыкам, утраченным во время плаваний в морях. Меня это особо не тяготило - я давно уже для себя решил, что в условиях нынешней жизни медику ничего не остаётся, как только выживать, а не совершенствоваться. Лишения повыбивали почву из романтики врачебной профессии, стремления мои давно уж переориентировались на освоение чего-нибудь в литературе. Она, "эта вредная и своенравная баба", по Яхлакову, меня никак не отпускала, не оставляла. Уже по результатам наблюдений в больнице "Севрыбы" я написал рассказик для "Рыбного Мурмана", а потом взялся за повесть с названием "Мореход", по впечатлениям от рыбацких рейсов. Впереди мне "светила" работа в другом флоте - торговом. А пока я поехал в Санкт-Петербург, на учёбу по морской медицине, в середине января 95-го. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ПОСЛЕДНЯЯ . Последнее письмо Саши, от 24.10.94 г.: "Ник. Ник. здравствуй. Признаться, очень порадовался твоему письму. Поздравляю с новой для тебя "колёсной" жизнью - хорошо. Но насторожило твое отношение к литературной жизни. Не тебе объяснять, 191