Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

собранного, не аккуратного. Но сумел с того времени подготовить материалы его рукописей к публикации, на книгу,- небольшую, но добротную. Каждый следующий рейс - испытание нервов. И такое происходило по нарастающей. Моё третье промысловое судно, где пришлось поработать, стояло сначала в бухте «Три ручья», за Мурманском, и добираться туда приходилось очень долго, автобусом целый час. Приехал я в первый раз, поднялся по трапу, прошёлся по палубам, к каюте старшего помощника, заглянул вовнутрь и обомлел - за столиком напротив хозяина сидел... Яхлаков. Такого же небольшого роста, полуседые всколоченные волосы, морщинистое лицо. Навигатор, с которым я должен был идти в рейс, удивительно был похож на моего друга. Вдобавок он ещё и жил рядом, в каюте изолятора. Последний для своих целей никогда не использовался и то, очень удобное место, с отдельным санузлом, обычно занимали гости или те, кто наиболее был жалован капитаном. Тем явился навигатор. В дальнейшем наши отношения не сложились. Он был очень занятой человек, к тому же, когда выпадала свободная минутка, - сразу же предлагал выпивку. Вот и тогда, в первый раз, мы выпили вместе с ним и старпомом за удачное начало наших странствий. Но такового не получилось. Я опять раскачивался, не мог ни за что взяться вплотную, оттягивал время, когда нужно было садиться за пишущую машинку, перебирал инструменты в амбулатории, переставлял пузырьки и флаконы, а то просто - разбирал старые газеты в кладовке. И вот наткнулся на заметку о семинаре 94-го года, - бодрый отчет, многообещающее, молодое племя... И всколыхнулось внутри - всё самое жгучее, не угасшее, палящее прямо-таки сознание воспоминаний первых проб, ошибок, стремлений, порывов. Тогда у меня впервые возникла мысль обо всём этом написать, что происходило - честно, прямо, открыто. Начал даже что-то прикидывать. Но больше обычной статейки газетного типа, в несколько страничек, дело не сдвинулось. Что-то мешало, тормозило, не было, наверное, стержня, связующего, скрепляющего цемента в повествовании, кем и стал впоследствии Яхлаков. Да и машинка попалась в тот раз с дефектом, без буквы "е" - потому в слова, где она была нужна, я вставлял "э", потом, при правке, исправлял рукой. Ситуация, схожая с таковой в "Золотом телёнке". Да, сознание длительности рейса расхолаживало; усталость одиночества, просто неудобства от качки стопорили литературную работу и прогресса не просматривалось. Не как в первых двух рейсах. Теперь же было наоборот, - с каждым разом, когда я уходил в следующее очередное плавание, продуктивность моя снижалась. Но скоро я понял, в чём дело. Оказывается, причина заключалась в наличии или отсутствии сложностей профессиональных. Тяжёлые случаи, сложные больные вышибали из колеи, забирали энергию, выбивали почву из-под ног... Единственным источником информации оставалось радио. Из него узнал, в том третьем рейсе, что возвращается из эмиграции Солженицын. Он плыл на теплоходе через Тихий океан, потом с Владивостока - по железной дороге. Триумф великого писателя. Впервые подобную его оценку слышал из 189