Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

впечатлением увиденного: часто представлял эпизоды в лицах, - скакал на лошади или отстреливался. Как-то увидел афишу с названием "Евгений Онегин", оно мне показалось знакомым, на слуху, но вот содержание не понравилось - там все время пели... Зато через два дня показывали "Мамлюк" - прямо-таки захватывающий фильм о войне Наполеона в Африке, - так и остались в глазах два брата, заколотые друг другом, скрещенные телами,- в финальном кадре. Много было фильмов чувствительных, сентиментальных: "Среди добрых людей", "Солнце светит всем", "Колыбельная", "Человек родился". Демонстрировали хроники: "Великая Отечественная", "Сталинградская битва". Также думалось, что о начале войны будут показывать в "Сорок первом", но там оказалось про любовь на острове и мне не понравилось. Любовные темы, в основном, обыгрывались в комедиях: "Артист из Кохановки","Королева бензоколонки", "Иван Бровкин", "Максим Перепелица", "Неподдающиеся". Я решил непременно посвятить себя искусству, стать артистом. Но для этого нужно было как-то начинать, выступать перед зрителями, и для этого я и "пошел" в самодеятельность, стал посещать репетиции. Луиза готовила очередную программу, к праздникам 23 февраля и Восьмое Марта. Она своим голосом озвучивала мелодию - "аккомпанировала", девчонки под это танцевали; я смотрел на эти номера, но на концертах, кажется, только открывал и закрывал занавес, - становился хоть каким-то, но участником, "своим человеком" в клубе. Там самодеятельность тоже проявлялась, - всплесками, под праздники. Ставили какой-нибудь одноактовый спектаклик, из Гражданской войны, - в нем братишка-матросик разоблачал женщину-дворянку, вырывая из ее рук ридикюль, где были или важные документы или деньги, а, может, - оружие, револьвер. Разудалая матросская братва была главным действующим лицом в фильмах про революцию: "Любовь Яровая", "Шторм", «На графских развалинах», "Мичман Панин", "Вихри враждебные" и других подобных. Идеология разворачивалась крутая, сознание залавливали активно и мощно. Кроме большевиков, все были врагами, плохими уж точно, "гнилыми интеллигентами". Весною, в конце первого класса, прочитал я, наконец, братову "Историю СССР". До этого был так нетерпелив, что просил почитать отца и он мне, скрипучим однотонным голосом, вещал про нашествие татар и о войне со шведами, о начдиве Чапаеве и героях-панфиловцах. Кое-что было и в учебнике истории для третьего класса - его я тоже весь прочитал, от корки до корки. Теперь мне открывалось необозримое поле чтения и всё я мог постигать сам. Книги школьной библиотеки были собраны в шкафу канцелярии и сначала, самой первою моей книжкой, стала журнального формата история про утят, которая называлась "Кря-кря"... Чего она мне приглянулась - не знаю. Наверное, не было другого, более подходящего. В клубе тоже была библиотека, для взрослых, и меня потянуло туда. Два длинных высоких стеллажа, полностью заставленные, являли собою целое богатство. Перед книгами, за стойкой, сидела библиотекарша, которая строго следила за 15