Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

- назвался, представился,- он вспомнил о моих письмах, - и я получил "добро" на сотрудничество на ниве рыбацкого труда. И, наконец, я посетил Доминову. Она сидела вместе с Ильиной, в том же самом кабинете, где когда-то был сельскохозяйственный отдел, и куда я приходил к Ивачеву. Горячо обсуждалось бесславное увольнение бездарного редактора Резникова. Ильина, очень импозантная, в чёрных лайковых лосинах, утопала, нога на ногу, в глубоком кожаном кресле так, что колени её касались головы. Она рассказывала мне о Канарах, там у неё бывал отец. Ирина же чему-то затаённо-радостно улыбалась, вопреки своему обыкновению подчёркивать строгость.Именно последним она покоряла - сосредоточенным, даже озабоченным выражением очень симпатичного и оригинального лица, присущего для южнорусских женщин, с перемешанной турецко-казачьей- греческой кровью. Потом я понял причину её веселья - она тоже увольнялась, уезжала домой, в Краснодарский край, разведясь с опостылевшим ей мужем. Я прямо-таки поразился таким сведениям прямо от неё, буквально накануне отъезда своего, когда звонил ей и выяснял, на кого же оставлять мой первый газетный гонорар. Но, оказалось, вознаграждение не предусматривалось, публикация проходила как художественно-творческая. Жалко было расставаться с прекрасной женщиной и смелой журналисткой - она бы осталась редактором "Кольского...",- это очевидно, но вот её место заняла властная и расчётливая, деловитая и хваткая, хищница Ильина. Оставалось мне ещё написать Саше. Его послание я получил в середине января, но ответ всё откладывал, чтобы уже написать обо всех новостях сразу. Воспринял не без горечи его очередную неудачу, он мне писал так: "Рассказы, которые лежали в Союзе писателей, без моего ведома отрецензировал наш новоявленный архангельский ненецкий писатель (перебрался из Нарьян-Мара). Таким арктически-тимофеевским холодом повеяло от этой рецензии, аж дрожь пробрала. Я, оказывается, и о русском языке понятия не имею, не говоря о построении произведения и, вообще, я дилетант, графоман, развратник ( это о моём рассказе "Игра с лист а”), меня на пушечный выстрел... и т. д. Я достал с полки его книгу, до которой руки не доходили и с великим трудом пробежался и убедился, что вот из-за таких горе-классиков гибнет, в буквальном смысле, очень много талантливых ребят-литераторов, а не партейных-идейных. Если я ничего не смыслю в нашем проклятом литературном деле - то кто?.." Саша мне поведал - посетовал - о ненецком писателе Василии Ледкове. Меня это огорчило. А другое письмо из Архангельска, наоборот, - обрадовало - оно тоже подгадало под мой отъезд, на конец марта. Вот что мне ответил Витя Марков: "Коля! Здравствуй! Посылаю три номера с твоими произведениями. Спасибо, что не забываешь. Если есть небольшие вещи - присылай. Будь здоров. Крепко жму руку. Твой Марков (подпись) ". Новая, абсолютно другая жизнь. К ней я приспособился быстро, потому что именно такая работа давала возможность сосредоточиться, вплотную 183