Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

первый год "рынка" сразу как-то стало хорошо с книгами - я их вёз из Сыктывкара целый чемодан. Купил ещё маленький телевизор, "Юность", и с такими вещами таскался по Архангельску и особую тяжесть их почувствовал только тогда, когда не достал билетов на самолёт, из Архангельска в Мурманск. Я опаздывал, если бы решился ехать поездом, к приезду семьи, (поезд ходил по четным дням), и должен был бы как-то отчитываться об отсутствии, но... пришёл к спасительной мысли еще об одном виде транспорта. От "Архары" до Мурмана ходил ещё тогда теплоход - "Алла Тарасова" и, на мое счастье, оказался в кассе Морского вокзала один единственный билет, в каюте на четверых, за шестьсот рублей,который мне и достался. К сроку я теперь успевал... Перевозя вещи с железнодорожной камеры хранения на пристань, и, расплатившись с гостиницей, я где-то после обеда поехал уже к Яхлакову, с тем, чтобы у него переночевать и отправиться дальше. Саша был в курсе того, что примерно с середины августа я должен был у него появиться и потому особо не удивился, увидев меня, а скорее даже, - обрадовался. Не успел я пройти после речного трамвайчика и сотни метров, как навстречу мне попался пьяненький Яхлаков. Он шумно меня приветствует, обнимает, приподнимает своей единственной, но сильной рукой. Мы вместе шагаем рядом, он пытается помочь мне нести сумку, я отказываюсь, он снова радуется, "хорошо, что приехал..." По пути мы заходим в магазин, я накупаю на оставшиеся колбасы, хлеба. Водки, конечно, нет, но она и не нужна, она есть в моей сумке, я купил накануне бутылку, в центре, на Поморской, по коммерческой цене. Подходим мы к Сашиному бараку уже "затаренные", светит яркое солнце, хозяин в строгом чёрном костюме, это его рабочая одежда, он замещает теперь директора. В комнате такая же обстановка. Не очень прибрано, но просто, без украшательств и удобств, которые мне приелись после чопорно-холодного, опостылевшего за два дня гостиничного номера. Саша сетует на судьбу: "почти не выдают зарплату, не на что купить одежду, плохо питается, брошен друзьями, родственниками, недавно поругался с зятем, Лёха обозвал его графоманом... Но кое-что хорошо - тёплое лето, ношли грибы, неплохо ловится рыбка, есть прошлогодняя ещё картошка, лук вот посадил, на подоконнике..." Мы закусываем этими жгучими, горько-сладковатыми перьями, говорим о литературе, приятелях, но в основном обсуждаем жизнь, так ударившей нас - в этот год. Сколько-то денег я Саше оставляю, сколько могу. Мне ещё полтора суток качаться на волнах. Мне ещё придётся потом, с грузом вещей, уговаривать таксиста ехать в долг, а потом расплачиваться уже дома, на месте, купленными за талоны, на чёрный день, - бутылками водки, "валютой". В течение нашего гульбища, проходя по коридору по надобности, я заметил прикреплённую к стене раскладушку и попросил её себе для ночёвки. Но прогадал. Подо мной не было матраца, лишь одеяло, снизу сильно холодило, и я просыпался несколько раз, и не только от зябкости, но и от Сашиных бдений. Он, не сориентировавшись, пошёл попить к столу, из 179