Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

самое значимое в мебели - фортепиано, неизвестно откуда приобретённое. Саша музицировал иногда на нём, одной рукой. Из этого самого инструмента "выйдет" позднее рассказ "Игра с листа" - трогательная история о молодой ученице и пятидесятилетием учителе, из собственной Сашиной жизни, о зарождении взаимности, страсти, с тонким и мягким описанием сексуальных сцен. Рассказ тот отксерокопирует потом один деляга и будет продавать "по десять рублей - штука". "Ну и ладно, ну и пусть! " - писал мне потом по этому поводу автор. Провожал меня Саша рано утром, до автобуса-экспресса, с остановки "Экономия". Я вошёл в салон, сел у окна, помахал рукой сквозь забрызганное мелким дождём стекло... Первое, что поразило меня в Сыктывкаре, - это седая полностью, голова брата. Он меня старше всего-то, на три года, с возрастом года такие уравниваются, я считал его своим ровесником и вот такая перемена в его облике. Так вышло, что именно с братом я провёл большую часть времени - сестра находилась в отпуске и жила в основном на даче. А мы с братаном вместе гуляли в городе. От скудости в магазинах шли в ресторан, брат вытаскивал четвертные купюры, приличные по тем временам деньги, мы пробивались в злачные места, усаживались в кресла, заказывали еду и вино. Как-то рядом с нами за столиком сидел один человек, прислушался к нашему разговору, - я обронил что-то о театре, - и сосед представился: "Валера Чукилёв, театровед". Мы тут же с ним завели заинтересованный разговор. Коми драматургия когда-то славилась. Нашумевший фильм 50-х годов "Свадьба с приданым" поставлен по пьесе коми драматурга Дьяконова. А в тридцатых годах был репрессирован основатель коми драматургии Виктор Савин, его одноактовки ставили в моём селе. Года через три Коми Республиканский театр назовут именем Савина. Времена, несмотря ни на что, всё-таки менялись. Во время моего пребывания в Сыктывкаре туда приезжал Ельцин. Мой родственник Логинов, муж Валентины, специально по этому поводу выбрался из своего райцентра, прикатил на служебной «Волге», за 200 километров. Рукописи мои, конечно, взял. Обещал показать самому маститому, Микушеву. Тем меня и обрёк. Тот "самый" оказался наиболее рьяным противником новшеств, почище Крейна, и отписал мне такую "рецуху", от которой заледенело в душе: "...Эти записки нельзя никак отнести к литературе, автор - приспособленец, примитивист..." и в таком подобном роде. Я расстроился. Может, я действительно ничего не стою? Но ведь какие-то крылышки появились у меня после оценок Скромного? Сестра больше всего жалела: "Как можно так долго биться? Ну что же ты так убиваешься?" Наверное, нужно было бы "просто жить"- как советовал в одном из своих писем Яхлаков. Но ведь и он поддерживал меня, хотя замечания делал пустяшные, вроде того, что повесть нужно превратить в рассказ, или предлагал заняться критикой. Со смешанным и горьким чувством уезжал я из милого сердцу города. Провожали: друг брата, племянник, сестра. Расстался с заверением, что 166