Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

издание, а тут нокаут! лёгкой женской ручкой послали меня в дальний угол... Приехал домой, взял бутылку, растопил печку, выпил сразу стаканюгу и начал: прочитаю рассказ и в печку. Вот так, Коля, кончаются писатели! Больше ни слова!" Я поразился мужеству Саши. Что характерно - я решаю сохранять свои рукописи, он их - в печку!.. В конце мая я выправил отпуск, укатил с детьми в Мартышкино, тихое место в утолку города Ломоносова, под Ленинградом. Там жила когда-то чета Панаевых с Некрасовым и гостил у них Дюма. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ДОРОГИ. Последние взлёты советского футбола - с позапрошлого года вторые в Европе, золото Олимпиады, но и ... провальное выступление в Риме. Футбол, дети, рукописи - "ленинградский" план выполнялся. Пишущая машинка имелась, одиночество от жены - тоже. Я даже черканул Яхлакову, зазывая приехать, но Саша ответил, что отпуск не планирует. И ещё я встретился - с Куликовой и Притулой. У первой я рукописи забрал, никто ими на "Ленфильме" не заинтересовался, а вот у второго - пришлось оставить. Не захотел я снова встречаться, да и немного я оставил - всего-то три маленьких рассказика. Дмитрий Натанович чего-то суетился и, кажется, избегал встреч - отговаривался, тем же футболом, или же депутатством в местной управе, это был ещё райсовет "избранников"... Людмила как-то потускнела с прошлого года, в ней стали проступать, проявляться, - алчность, расчёт. Уговаривала меня пойти на концерт Патрисии Каас, афиши её висели в городе. За те 15 минут, пока мы шли от метро «Московский вокзал» до зала "Октябрьский", где Куликова работала, всё и обговорили. И хотя ещё можно было встретиться, пообщаться, но мне не захотелось - поостыл, перегорел... За последние полгода я разорвал ещё и отношения с Леной из Северодвинска, прекратил знакомство с Аллой. Наверное, необходимо было такое моё состояние - оно стимулировало меня в творчестве. Для архива я купил две объемистые картонные папки, озаглавил их, каждую, по номерам. Пока что заполнилась папка под номером 1 - туда вместилось 25 вещей - рассказы, повесть, записки, очерки, заметки для газет. За этим занятием увидела меня Людмила Владимировна, сестра жены, преподаватель математической логики университета, ухмыльнулась: "Чего это ты, ерундишь?" Я оправдывался: "Ну, многие вещи проходные, ученические..." Интерес свояченицы ко мне, чисто на интеллекте, оставался. Потом, через годы, после шоков и потрясений реформ, экспериментов экономических, в феврале 2001 года, она мне читала "Ворона" Эдгара По, в переводе Зенкевича, наизусть, и расплакалась, разрыдалась на последних строчках. Мне её жалко стало - она ведь прожила без семьи своей, без детей даже. Зато мои собственные меня прямо-таки "доставали", не было возможности уследить - сын разжигал костры под сухостойными деревьями, 164