Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

литературном произведении - трудно..." И Николай разложил всё по полочкам. Одних только замечаний, - по словам, оборотам, определениям, - набралось 31. А был еще разбор общего характера - о сюжетно-конфликтной линии, о ретроспективных отступлениях, о месте и роли главных героев, их влиянии, взаимопонимании. В том рассказе я попытался высветить тип и характер волевой женщины, одинокой, но не сломленной в передрягах наступающих порядков. Разбирал Николай и мои сексуальные сцены, которые, впрочем, оказались вполне пристойными, на фоне других, которые представили некоторые семинаристы. В действительной жизни Куликова Людмила Михайловна (тип "волевой") достойно вышла из трудностей, сумела выехать за границу, в Англию, как я вначале полагал; на самом же деле она жила в Германии, трудилась там санитаркой и вернулась оттуда только через семь лет. После разбора я суетился, нескромно шутил, смело так, в курилке, разговаривал с Крейном. Впервые я ощутил себя значимым, меня по- настоящему оценили, сказали ободряющие слова. Впрочем, и не хвалили так, как, скажем, четыре года назад Скромного. Про него мне особенно распинался сосед по аудитории, Виктор Александрович Кобиняка, охотовед из Кандалакши, тридцати девяти лет. Я разбирал его рассказ, говорил чётко, по существу и, как мне показалось, молчали и слушали все. На том семинаре ввели, наконец-то, такую форму, как разборы своих же, семинаристов. А с Виктором мы как-то быстро сошлись. Он и на вид был привлекателен, - статен, красив, в роскошном свитере, ну прямо гусар из кино. С ним я дальше, к сожалению, знакомства так и не продолжил. Виктор долго был собкором "Мурманского вестника", которая стала выходить с того же, 90-го года. Правда, поначалу газета называлась "Советский Мурман". Я в 1998 году останавливался в Кандалакше, "заходил" туда на судне, искал знакомого мне литератора, не нашёл. Он к тому времени уже депутатствовал в местной Думе и, кажется, был в отъезде... Обсуждения продолжались, и вот в конце, когда ещё по-настоящему никто "замечен" не был, Крейн, наконец-то, выдал сенсацию, открытие - повесть Ирины Егоровны Михневич, "В тупике". Повесть "состоявшегося автора", как выдал оппонент, произведение о ПТУ, жестокая вещь, трагическая даже, - в конце герой кончает жизнь самоубийством. Нравы профессионального воспитания Ирина Егоровна знала не понаслышке, она преподавала таким же вот подросткам. Но как воспитывала, так и получилось... Выстроился, таким образом, ряд авторов, от 86-го до 90 -го, - Крупадёров, Кискин, Михневич - и у всех еврейская внешность. Крейн тоже по виду не русич. Случайно ли? Убогое мое мировоззрение мешало мне видеть объективно, но я поделился наблюдением с Кобинякой, тот согласился со мной. И Скромный меня поддержал, во всяком случае, факт для него был интересен. Были какие-то соображения в тех восхвалениях, не знаю, но теперь, через десяток и более лет видно, что никто из отмеченных Крейном писателями так и не стали. Крупадёров в политике, Кискин в Израиле, Михневич вообще пропала с поля зрения - я по должности своей библиотекарской на судах, ід е работал, с десяток лет 161