Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

Я растрачивался, брался за то, что было не подвластно мне. Вот и те три вещи, отданные на семинар, были разноплановы. Полувыдуманный рассказ о предназначении врача, юмористическая зарисовка о шизофренике в театре и новелла в письмах о девушке, дождавшейся своего парня из Афганистана, полностью изувеченного... Идти из ресторана нам было по пути, на автовокзал. Их "105-й" останавливался внизу, мой, следующий по номеру, отходил с верхней площади. Неприятно поразило, как они, мать и дочь, откровенно флиртовали с предстоящими попутчиками, курили и так уже замутившие голову сигареты "ТУ". Никакого другого, более лучшего зелья, пока не продавалось. За вечер я скурил целую пачку. На последнем экспрессе, летевшем в аэропорт, я добрался до дома. Все уже спали... Вступительное слово перед разборами на следующий день сказал Крейн. Говорил о требовательности к рукописям, о своём огорчении при их чтении. Я так до конца и не понял, читал ли он все-таки мои рассказы или нет. Во всяком случае, о моих работах он не говорил. Я скучал в первый день, почти что весь второй,- меня будто и не существовало, словно я не участвовал бессменно в трёх семинарах подряд; другого такого, кажется, никого не было, - из прозаиков. И, по меньшей мере, я чувствовал неуважение к себе, игнорирование. Старый, проверенный метод брежневской ещё эпохи - не замечать, не реагировать никак. Нет меня и всё тут. Или сослаться, в крайнем случае, на недоразумение, пустячок. Так всегда поступал Леонид Александрович, никогда, никого, не смог по-настоящему окрылить, обнадёжить. Часто говорил о Мехлисе - подручном Сталина, как тот, читая доклады, сразу же откладывал первую страницу, не просматривая. И всё чего-то улыбается, сардонически-саркастически, будто радуется тому, как примитивны среди него семинаристы... Мне кажется, сейчас, с высоты прожитого, что просто - обострилась борьба, по закону классов. Ортодоксы почувствовали, что качаются, подтачиваются основы, уходит их время, наваливается новое, свежее, оригинальное, коммерческое даже - но такое вот "крейны" предложить не могут, - только закостеневшее, партийное, доморощенно-психологическое... Как равнодушен, сух был по отношению ко мне Крейн, так по-дружески объективен, честен и прям оказался Скромный. Он перепахал мой главный рассказ, по-видимому, не раз - так была видна и ясна ему проблематика, основная идея. Он сказал о "подходе к хорошей добротной прозе". Наверное, точнее нельзя было придумать. Замысел того моего рассказа родился, можно сказать, из "ничего". Просто бессюжетное - мысли и действия двух главных героев - врачей-антиподов, исповедующих разную идеологию, неодинаковый подход к жизни. Один - приземлённо-потребительский, другой - возвышенно романтический, внимательный и чуткий. На противопоставлении этих двух персонажей и строится рассказ. "Один - циник, другой - жизнелюб" - так в заметках Николая Александровича, я их потом взял себе на память, они в моём архиве. "К сожалению" - читаем дальше, - "рассказ содержит много погрешностей, и стилистических, и сюжетных, что говорить о нём, как о законченном 160