Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

стотысячную армию и что она стояла прямо под Москвой, а превозносили лишь только Разина и Пугачева, в несколько раз с меньшим войском и на окраинах. Это меня и заинтересовало, давно ещё, в годы проживания в Ленинграде, когда я, в букинистическом на Литейном, приобрёл книгу историка Смирнова "Восстание Болотникова". Потом стал собирать другие источники и материалы - тома исторической энциклопедии, книги Скрынникова, Зимина, Станиславского. Поэтому побывать в той стране, откуда пришли завоеватели в начале семнадцатого века, и где в плену побывал сам предводитель, было небезынтересно. Накануне отъезда Саши мы всё же пообщались. Мнение своё о Маслове он изменил, доверие к нему утратилось. Яхлаков вспомнил, что это не впервые. Когда-то пропала рукопись поэмы, которую Саша отдавал в отделение Союза писателей, давно, лет с десять назад, когда та организация в Мурманске ещё только формировалась. И выяснилось ещё то, что рукопись, которую Саша отдавал на семинар, даже не открывали читать. Но Саша надеялся и не думал сдаваться - он ждал теперь отзыва из Москвы, от известного писателя- прозаика Поволяева. Тог ему недавно, чуть ли не перед самым отъездом Саши из Мурмашей, прислал открытку, что рукопись рассказа будет проталкивать в "Октябрь". В прошлом году, осенью, Яхлаков передавал одну из своих последних вещей Поволяеву, когда тот приезжал в Мурманск. Но вот конкретного ответа Саша так и не дождался, просил меня заполучить, если будет, сообщение из Москвы, так как у Поволяева был старый Сашин адрес. Уже после поездки за кордон, я выяснял - ничего для Яхлакова не поступало. Рок так и витал над Сашей и надо мной. Я скучал, после неудачной всё же поездки, уже тем летом - без дружеского совета, просто участия, общения. С другими тоже случились беды - Лукьянов скатывался в пучину душевной болезни, у Кузнецова случился удар, отнялась речь. Г'оловенков мне лично был не знаком, а Евреинов приглашал только на выпивки. От Саши же всё не было и не было вестей. Мы договаривались, что он напишет первым, с тем, чтобы мне отвечать на его новый адрес. Но наступила уже осень, а послания из Архангельска всё также, не было. Заканчивался странно неудачливый, уродливый какой-то год, с начавшимися вроде надеждами, а принесший одни разочарования. Я, перестав общаться с Галей, надеялся познакомиться с какой-нибудь приятной женщиной в следующей подобной поездке, но такого не случилось. Нелюбимая жена опостылевапа, я с омерзением ложился рядом с ней в кровать, после урывания себе законного времени для творчества с десяти вечера до полуночи, она уже спала, подхрапывая, обдавая чесночным запахом от принятого для здоровья зелья, на бигудях, - я отодвигался на край, к стенке, зажимался в беззвучных слезах... Ничего не писал всё лето и почти что полную проходящую осень. Не ездил я и на заседания ЛитО, ничего там интересного для себя не находил. Я был в трансе. Я ждал письма от Саши. И оно - появилось. Но сначала - о поездке в Центральную Европу. 147