Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

потом пикирует" - представлял я, поднимая с подвывом ладошку, а потом плавно опуская ее вниз. Да и считать я уже умел и даже знал несколько букв. Но главное, конечно, было другое. Я боялся, как же буду справляться с речью... Да, - я - заикался. В душе моей, перед тем, как что-то довольно важное сказать, - поднималась волна неуверенности и напряжения. Потому неосознанно, но чувствовал, что с первого дня учебы передо мной встанут препятствия, что я каждый раз буду бояться вызова к доске, или просто обращенного к себе вопроса. Заикался я с того времени, как только стал себя помнить. Откуда появились эти судороги в речи? Мать говорила, что на меня нападал медведь. То, что большой лохматый зверь жил у одного мужчины на окраине, точно - знаю. Но то, что нападал, - картина смутная, неясная. Тот мужчина, хозяин, отливал сладких петушков, в своей избушке и вот я, как-то, напросился их отведать. И когда мы с матерью стали подходить, я бежал чуть впереди, на меня неожиданно и напал, косолапый. Я отпрянул, стал убегать, заплакал, но споткнулся, упал... Но мать меня уже догнала вместе с мишкой, наклонилась надо мной, прикрыла своим телом... На шум выбежал хозяин, оттащил мычащего зверя, который, однако, вовсе и не думал меня есть, - просто хотел понюхать, "познакомиться". Но я так сильно перепугался, что никак не мог успокоиться, ревел, потом стал икать, спотыкаться на каждом слове и так это у меня закрепилось, - на следующий день после нападения, и дальше... Так, в магазине, в очереди, пока та неотвратимо приближалась к прилавку, я мучительно переживал, как же стану общаться с продавщицей. Но тетя в белом колпаке и не испытывала меня особо, подавала то, что брали многие другие, - стандартный набор, - хлеб, селедку, сахар пиленый, иногда - сгущенное молоко. Пирамидами стояли те соблазнительные, с наклейками в синих треугольниках, увесистые баночки, но покупались - редко. Чаще, почему-то, покупали халву, конфеты карамельные, в подушечку, слипшиеся в комки, иногда - кубики из какао, которые вкусно и удобно было просто грызть. Было время, когда продавали кукурузный хлеб, - твердо-желтые буханки со специфическим клейким вкусом. Впрочем - это было недолго, хлеб стали закупать за границей. Но с тех пор мне стало неудобно стоять в очередях, срабатывал какой-то рефлекс, страха заикания... Впереди, перед школой, предстояли еще долгие дни будущей весны, разгульного лета, и пока я еще не особенно волновался, переживал. С наступлением теплых дней возобновились "боевые действия" двух противоборствующих сторон мальчишек. Вышло так, что я с братом оказался по разные стороны баррикад. Вовка никогда меня не брал в свои, как мне казалось, - "взрослые игры", ну вот я и примкнул к лагерю "противника". То были две армии - Красовицкого и Володина. Я оказался во второй, на непыльной должности "радиста". Войска насчитывали до десятка и более "бойцов", а в мобилизационное время число подкатывало до тридцати. Военный бум приходился на весну и лето, а осенью и зимой были тренировки, "перегруппировки"... Но в то лето "повоевать" мне особо не пришлось - родители повезли меня с собою в отпуск, - к брату матери, под Ленинград. Отчетливо встает перед глазами: пароход, корма, за нею - 11