Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

Сознание никчемности в совокупности с мыслями о предназначении в жизни подталкивали меня и вот, в каждый очередной раз я садился за стол, клал перед собой чистый лист бумаги и ... просиживал два или три часа, так ничего не придумав и не написав, кроме отдельных, разрозненных слов, обрывков фраз. Но получился все-таки там у меня «Дневник врача», куда я записывал впечатления от первых лет врачебной практики. И вот я решил те записки обработать и сделать из неё документальную повесть. Вещь получилась страниц на 25. Оставалось ещё прибавить два или три рассказа и рукопись "объёмом не менее 35 страниц", как требовалось по объявлению, можно было отправлять. И я послал бандероль в Москву, на адрес приёмной комиссии. Ответ пришёл отрицательный. Так их набралось, однотипных ответов, всего четыре. За период 80-83 годов. Но был, наверное, в той моей деятельности, какой-то резон. Во-первых, я регулярно стимулировался, чтобы что-то писать и посылать. Кроме того, это был естественный процесс, способ "набивания руки", хоть и с разочарованиями, внутренними переживаниями, раскаяниями, даже отчаянием. Но, как ни странно, каждая неудача оборачивалась как раз своей положительной стороной - через какое-то время снова хотелось покорять вершину, которая, казалось, недосягаема, опять "чесались" руки, сами тянулись к перу, к машинке. И вот примерно к такому же состоянию я и пришёл весной 87-го года. Посоветовался с Яхлаковым, он поддержал, и я отправил первую написанную свою повесть, в апреле, в первопрестольную, почти уверенный в успехе. Но... Меня снова остудили, вдарили по "мозгам", да так, что я долго очухивался, даже до угнетения и депрессии - полный психо-эмоциональный ступор. А тут ещё без женской ласки, потому что с Галей разорвал. Чтобы успокоиться, ударился в маленький разгул - флиртовал с внештатной журналисткой и охмурил одну самодеятельную поэтессу... В следующем, 88-м, я снова подал на конкурс, уже в шестой раз, и снова получил отказ. Больше туда, на Тверской, я ничего не посылал. На очереди были журналы... Та весна,87-го года, была наиболее активной по части контактов и знакомств. Я почему-то очень гордился, что Игорь Козлов, один из растущих поэтов и причастный к морю, дал мне свой телефон, обещая содействие в устройстве в рейсы. Мне запомнилось такое, и лет через десять(!) я его действительно нашёл и выложил свою просьбу по этой теме, так как был сокращён из судовых врачей, перебивался на берегу. Помощи не получил, но теперь не в обиде, - наверное, в самом деле, устройству сложно посодействовать. Но внутреннее неприятие Козлова у меня осталось. Как-то мне попалась на глаза его подборка, в газете "Мурманский вестник", кстати, в трагический день 12 августа 2000 года (п/лодка «Курск»)... Подвал, где Игорь напечатался, назывался: "Счастье до и после возвращения". Первое стихотворение стоит с эпиграфом: "что такое осень - это небо" (из песни), и начиналось словами (разрядка моя - Н. Р.): 138