Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

холоііски-рабское, типа "ага, попался! вот и получай!"- ведь нормы русского литературного языка явно нарушались, это было очевидно. И всё же Белоголов был личностью неординарной. Выпускник элитного училища, он служил офицером в Анголе, - с его слов,- как допущенный за границу, знал раньше нас всех, что творилось в стране, может, встречался с эмигрангами(?). Во всяком случае, впервые от Белоголова я услышал, что Сталин сгубил сорок миллионов сограждан за своё правление,- вдвое больше, чем было потеряно советских людей во время Второй Мировой войны. Это меня, помню, поразило, а потом действительно, в книгах Роя Медведева и других я нашел подтверждение этих страшных цифр... Кроме прозы, Белоголов писал стихи. И вот последние у него вроде получались, ругательств площадных там не попадалось. Потом выяснилось, что Владимир проштудировал всю теорию стихосложения, чуть ли не академический курс, и лепил вирши согласно вызубренным нормам. Так его "вычислил" Черевченко, сам, вероятно, "подкованный", когда Белоголов читал заезжему мэтру своё самое заветное, "пробивное", где погибшего лётчика "целует небо в лоб". Поражающая работоспособность и удивительная развязность - вот такие качества Владимира Степановича, в конечном счете, отталкивали, я перестал с ним общаться, да и не сильно он стремился быть моим приятелем. Мы были разные люди. Хотя внешне добрые отношения поддерживали. Он подарил мне с дарственной надписью свой первый выпущенный сборник стихов. В году 99-м ему удалось отпечатать тираж книг своих рассказов, привезти их военным самолётом из Калининграда-областного, организовать презентацию... В 97-м он напечатался в "Севере". Перестройка набирала темпы. В январе состоялся очередной пленум ЦК КПСС по вопросам кадровой политики. Я стал надеяться, что это благоприятно повлияет на мою судьбу - снова, в который уж раз, мне предоставлялся шанс стать начальником. Кроме мотива самолюбия, была ещё и причина житейская, - так проще было получить отдельную квартиру с удобствами. Главный врач санатория в Мурмашах предложил мне свою должность. Сам же он уходил куда-то "повыше", а мне посоветовал обратиться к председателю профкома Мурманской судоверфи, в чьём ведении находился санаторий. Я поехал по рекомендации. Мне не отказали, но и с окончательным решением не спешили. И я стал на что-то надеяться... Первый раз по приезде на Север меня приманили местом главврача поселковой больницы. Потом я, имея опыт врача-курортника, попытался "сунуться" в руководители пансионата тепличного комбината, что недалеко от Мурмашей. Туда меня рекомендовала "профбог" райбольницы, Чербунина. Но нигде я не вписался. А мечта по нормальному жилью - жгучая, режущая,- оставалась. С рождением дочки проблема эта обострялась. Я не говорил об этом Гале, но та, лишь только узнав от меня про санаторий, с необычайной силой убеждения стала советовать пробиваться "наверх". Кое- что прикинув, я сообразил, что Галя решила предъявить на меня свои права. Мне она нравилось, но и семью оставлять мне было сложно. Я пребывал в 135