Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

Крейн: "Литература (беллетристика) отличается от публицистики, периодики. Нельзя ориентироваться на конъюнктурные соображения... Газета существует один день... смотреть глубже, шире, философичнее..." Блинов: "Язык произведения не должен быть газетным... Нужно работать над словом, хорошо знать русский язык... Написанный рассказ должен отлежаться, его нужно переделывать много р аз.. Чесноков: "Избегать канцелярского стиля - "лес рук", "таинственно мерцает", нужна точность в изображении природы - мерцает звезда, а планета светит ровно. Не делать много эпитетов. Должны быть портреты, а не имена. Давать характеры, характеристики, можно через диалоги, через язы к... Журналистика воздействует на мысль, художественное произведение - на сердце..." Все эти рекомендации общего характера, среди которых попадались и чисто прагматические. Так, молодым считаешься до 35 лет и нужно именно до этого возраста попасть в сборник. Интересное сообщил Блинов, "три пункта проходимости", от своего учителя Григория Бакланова. Во-первых - нужно уметь сказать правду, во-вторых - чтобы она прошла и, в-третьих - уметь ее отстаивать. Были еще поучения такого типа характера, что в разных предложениях, стоящих рядом, нужно ставить неодинаковое количество слов или что не нужно описывать быт специально, не следует давать изображения того, что всем известно. Я всё написал об этом подробнее и полнее потому, что настоящего-то обсуждения себя не услышал, в действительности произошло всё очень быстро. Несколько фраз произнес Крейн, пару слов бросил Блинов, с ухмылочкой своей неизменной и в конце еще сказал так, небрежно: "не пижонь". Так впервые меня "разобрали". Раньше такого не было, от Литииститута приходили только отказы, а тут же что-то ожидал, мечтал... Но каждое слово - по голове, по сердцу, замиравшему, однако, в сладкой надежде, что «вот сейчас, ну хоть что-то же скажут?..» Нет, ничего. Ни одобряющего, ни вдохновляющего, ни даже простого намека - стоит ли писать вообще, дальше? Когда остались двое из авторов, - Крупадеров и Яхлаков, Крейн объявил очередной, последний теперь уже перерыв. Мы с Яхлаковым уединились. Я переживал за свой разгром, пожаловался ему в сердцах, защищал, как мог, свое выстраданное, а он мне ответил, коротко, исчерпывающе - "не лезь". Такая была атмосфера - о своих произведениях самому нельзя было говорить. Допускалось лишь что-то наподобие "последнего слова" - как на суде. Угнетение, раздавленность, обида, удрученность, - вот чувства, которые я испытывал. В каком-то тумане, опустошённости приехал домой. Но переживал сам, внутри, никому не показывал, наоборот - жене объявил, что все нормально. Супруга (первая) по-настоящему никогда, вовсе, не интересовалась моими литературными притязаниями, считая их блажью. Лишь раз искренне удивилась, прочитав один из моих очерков из цикла "Странствия судового врача", но это было уже позднее, гораздо - я походил уж по морям, побывал во многих странах. А тот далекий, первый, семинар 120