Рогожин, Н. Н. Литератор : документальные романы / Николай Рогожин. – Онега (Архангельская область) : Онежское книжное издательство, 2016. – 456, [3] с. : портр.

Запада, зоны"... Мне бы наоборот, радоваться, что потренировался со знаменитостью, но я наоборот, - скис окончательно и к спорту тому борцовскому - охладел. Так, в конце концов, после метаний и сомнений, но все-таки секцию вольной борьбы я оставил, и занятия в ней, почти на исходе учебного года, прервал. Так же я перестал тогда же и являться на уроки физкультуры в школе, мне несносно было видеть одноклассников, разрядников по лыжам, тягаться с ними в беге, в гонках. Сам я скатывался в бездну куда более опасную, меня увлекали пьянки и связанные с этим ощущения ложной свободы, любовных настроений - "погружения " в настоящую, взрослую как мне самому казалось, самостоятельную - жизнь... На весенних каникулах, после спектакля в городском драмтеатре, мы с Лыюровым, парнем из нашего класса, пошли как-то в городской ресторан. Тот был недалеко совсем, рядом, построенный недавно, с лихо заломленным козырьком над входом, с названием поэтическим, - "Вычегда". Мы сидели в зале на втором этаже, у окна, пили вино, заедали мясом; потом пошли в парк, снова чего-то употребляли там, на скамейке, и очнулся я уже в доме на лестничной площадке пятого этажа, весь измазанный, в пыли и грязи. Едва соображая, спустился в подъезд, куда-то бессмысленно шёл и очутился на площади перед железнодорожным вокзалом. Тут мне вспомнилось, что искал я свою черноокую-волоокую, она говорила, что живет где-то здесь, рядом и привело мне сюда мое зачумленное сознание. В автобусе, на Вильгорт, уже позднем, к полуночи, я сидел, уткнувшись в воротник и на обращение кондукторши что-то бессмысленно мычал, притворившись нетрезвым, хотя хмель уже прошёл и проблески мыслей твердили мне, что до добра такие возлияния не доведут. Апофеозом моих гульбищ девятого класса стала замечательная встреча всенародного праздника Первого мая. Принялись мы его отмечать уже во время демонстрации, потом пошли к Ладанову и крепко там снова отметили, а после решили двинуть в местный ресторан, который уже открылся. Намешав выпитое с пивом, чувство равновесия я утратил и, выходя из заведения, споткнулся и пропахал носом асфальт. Брызнула кровь, залила мне щеки, подбородок. Сработал какой-то рефлекс самосохранения, тормоз, мы вернулись с Альбертом назад, снова сели за столик и обсуждали, как могли, создавшееся своё положение. Всё же договорились, что нам надо удаляться, уходить. Мы прошлись по всему селу, полному народа, по средине праздничной улицы, напоказ, обнявшись, крича песни и ругательства. У своего дома Альберт завернул, а я дальше двинулся один и, у моста, который строил, вдруг пришла мне счастливая мысль, что, действительно, - теперь "море по колено", - и вошёл в ручей, разлившийся вширь по случаю весны метров на двадцать. Я увязал в мутном потоке, чуть не падая, но в последний момент все же сумел выбраться, справиться с течением, а на другом берегу меня уже поджидала мать, - ей успели сообщить, в каком я скверном состоянии. Ругаясь последними словами и посылая проклятия неизвестно кому, она потащила меня к дому, где я тут же, мгновенно, едва успевши раздеться, рухнул на кровать и, проснувшись уже к 97