Рогожин, Н. Н. Короткое дыхание мечты : избранная проза : рассказы, очерки, эссе, публицистика, критика, воспоминания / Николай Рогожин. - Онега : Онежское книжное издательство, 2015.

наши «уста слились, сомкнулись» и мы оказались в постели. Чудес или высот чувственности я не показывал и не доказывал, с трудом себя отважил на пару актов, вымученных с длинным между ними, до полночи, интервалом. И все это происходило так заезжено, и гак принудительно-обязательно, обыденно и пусто, что я, измученный больше морально, чем физически, попросился до сыпать в другую на диванчик комнату и за полный переживаний и выяснений наших отношений и позиций день и после полубессонной ночи в поезде, провалился в спасительное забытье. Разбудила она меня ранним еще, около восьми часов, утром, тронув за плечо. Ей нужно было куда-то срочно ехать или она это придумала... Но и тут же вот она меня - выпроваживала! За ос тавшуюся ночь, мол, все взвесила, передумала, оценила, поняла и решила, что лучше ей «остаться одной». Это для меня был не только чувствительный моральный удар, но и крайне невыгодное и неловкое обстоятельство обуст ройства бытового заново. Снова нужно было перепаковывать сумки, искать какое-то себе жилье, ведь билет на поезд у меня был неделей позже и в сложное время начала осени было не так-то просто достать, да еще удобное место, в вагоне на сегодня... Она согласилась меня довезти до квартирной гостиничной конторы, услугами которой я не раз пользовался. Такое отврат ное состояние, отвернутого, раздавленного этим ее решением, когда мы еха ли в неплотном утреннем строе машин воскресенья. Контора мне жилье оты скала быстро и уже через час после появления там я был на новом месте; ле жал на продавленном диване в обшарпанной и облезлой квартире- «однушке», и думал о дальнейших своих действиях, размышлял о планах... Если бы я мог излечиться от любви к ней с помощью глауберовой соли, как это предлагал доктор Крупов у Герцена, я бы - согласился. Но вот все дело в том, что это не помогло бы очевидно, а я ничего не мог поделать, как только не вспоминать и не думать про нее. Ровно через месяц после отхода, в середине апреля, мы зашли в небольшой городок Фарерских островов для сдачи там рыбы. Я послал ей эсэмэску. И она ответила мне - восторженно и призывно, будто бы и не было этого потока обвинений, отверженных от меня слов в марте. Но в меня уже вселилось странное и противоречивое чувство отторжения от нее. Чем больше я хотел, чтобы она со мной общалась, тем сильнее и бесповоротнее я себя отговаривал от нее, и в душе, все больше смиряясь с этой мыслью почти что до конца, до предела, - успокаивался. Я сумел бы, еще раз, наяву, побыть с ней, насладиться ею, чтобы потом, я уве рен в том окончательно, разорвать и расстаться. Потом мы снова, от Фарер, отправились на трехнедельный промысел, что было очень удивительным, не привычным для меня, потому что раньше я ходил на юге у Африки и гам набирали груз и месяц, и полтора, и больше времени, а здесь, на севере, буд то черпали рыбу и уже через полмесяца набивали мороженными с рыбопро дукцией коробками отсеки и карманы до положенных двух тысяч двухсот тонн. В следующем мае, начале и конце, мы еще два раза заходили в один и тот же порт Фарер, чтобы уже оттуда, в двадцатых конечных числах месяца, с ближнего аэропорта, улетать чартерным рейсом в родную сторону - снача ла до норвежского пограничного пункта, а оттуда автобусами - до дома. И вот в эти-то последние недели, а то и дни, и уже часы, когда мы катили в экс 74