Рогожин, Н. Н. Короткое дыхание мечты : избранная проза : рассказы, очерки, эссе, публицистика, критика, воспоминания / Николай Рогожин. - Онега : Онежское книжное издательство, 2015.

жась за переборку, меня не признал, лишь повернул голову с осоловелыми глазами, поплёлся вниз, ругаясь самыми отборными, невесть откуда взятыми, из какого лексикона лагерей ругательствами, и тогда я окончательно понял, как эта напасть алкоголь уравнивает всех и ставит самые верные, убедитель ные доказательства поведений и отношений. Вспомнился Железнов, тоже не давно проявившийся. Бывший замполит обзывался и кричал «Все - козлы!», а потом свалился, как свинья, под новогодний стол. И мои приятели - кореша Витя и Филя, его оттаскивали, грузили в лифт, тащили того кабана до каю ты. Информацию я получил, конечно же, от Фили. Железнов был тоже наи более «близок» мне, особенно в первый месяц пребывания, - скрашивал моё привычное, на каждом новом судне - одиночество. Заходил чуть ли не каж дый час, звал по имени ещё из коридора, шагов с двадцати. Придёт, посидит две-три минуты, настроишься вроде на общение, а он встаёт и уходит - ти пичная манера людей, ценящих только себя. Потом я увидел его при заходе в родном порту, - он спал, опершись на завалинке, возле проходной. Хорошо, что его никто не видел, стеночка была прикрытая кустарником и рассматри вать старшего электромеханика можно было, только специально, выискивая потерявшегося. Там его и выловили, мотористы, - следующим ранним ут ром, пришлось мне подсказать о том закадычному другу упившегося, стар- меху. Тот, хоть и постарше, выглядел геройски, почти не шатался в тот вечер и приказание наутро мотористу выдавал четко и ясно. Бахвальство и хвастов ство Железнова приелись и быстро я общения с ним прекратил, благо слу чаи ждать не заставляли - то обвинение на меня в краже у него ста рублей, или «повыше» - расхождение в принципиальном искусствоведческом споре. В чём-то он всё-таки был интересен, хотя одновременно и смешон. Напьётся в компании, нальётся кровью его короткая, маленькая жилистая шея и запо ёт он тягуче-раздольную песню о городе-герое Севастополе, его защитниках и врагах, что даже заслушаешься, но после, забыв куплет, ещё пофыркает две-три фразы, застрянет вовсе, а потом гаркнет и пошлёт, на знаменитые «три буквы», своего подчиненного электрика, тот и сконфузится, поднимет ся и выйдет. А голос у Железнова крепкий, такой бы в оперу, в Москву. Он и живёт там, в столице, жена его какими-то ещё путями заведует Музеем Рево люции, непонятно зачем всё ещё там экспонируется что-то, наверное, - с це лью чисто этнографической, исследовательской, прикладной. Железнов, ещё в самом начале моего рейса стращал третьим штурманом, - ленивым, несго ворчивым, угрюмым, а тот оказался скромным, интеллигентным, приятным в общении, сделал мне распечатку повести. Никого не слушать, надеяться только на собственные оценки, - к таким выводам я приходил. К сожалению, «третий» - больной, причём наследственно. Сердчишко его, сорокалетнего, стучит, как у старичка под семьдесят. И жалко его, и ничего поделать не мо- ГУ, если закрою глаза на состояние; неизвестно, что моё непосредственное, медицинское начальство будет ещё думать. И по-человечески даже —нечего тому штурману тягаться по океанам, в ночные вахты, на жаре, с нервными перегрузками. Именно о нём у меня возник спор с Витей, о диагнозах и тот ушел из каюты, взорвался, не дослушав - ничего не поняв, не уразумев. Витя с «третьим» стоит на мостике, с восьми до «нулей». 39