Рогожин, Н. Н. Короткое дыхание мечты : избранная проза : рассказы, очерки, эссе, публицистика, критика, воспоминания / Николай Рогожин. - Онега : Онежское книжное издательство, 2015.

мин срочно меня вызывает, объясняет, что Безбородов ог меня отказался и я тут же, буквально через три дня, 12-го, должен улетать на «свой» «Коса рев»... Это был непредсказуемый и коварный удар, пониже пояса. Этот об- скурантный и мистический Безбород уже вторично доказывал свое бесов щину. Один раз он откуда-то узнал про меня или ему шепнули, но написал он рапорт о моей строптивости и несговорчивости. Явно нелепый и наговор ный. Я был ехать не готов... Да и просто физически не успевал... Конечно, можно было все бросить в прямом смысле, оставить доверенности, заручить ся обещаниями. Но это было не то время и не в том возрасте, чтобы так гнать, чтоб уйти, будто бы на «хорошие бабки» в море, за рубеж... И я ре шил отвертеться. Ночыо, на смене в приемном отделении, когда хорошо думалось, чтоб отвлечься от капельницы прединфарктной старушке, кото рая ставится на 12 часов, и наблюдения, на все вечер, ночь и утро, - полная рабочая смена. Я придумал. И не так уж далек был от истины, что пошел почти на подлог. Самые весомые аргументы, убедительные причины привел и озвучил и, главное, - что мне нужно устраивать в больницу тяжело забо левшего родственника. Я хорошо помню, те напряженнейшие 10-15 минут... Зимин, склонив голову набок и зажмурившись, будто урка на совете воровской сходки, ре шал мою судьбу и наконец, встряхнув своей кудлатой прической, произнес: пиши еще на месяц вперед бумагу на отпуск-резерв и пойдешь, мол, на мойву в Баренцуху, в начале февраля.... Будто приговор огласил, в пику на казал, такого меня, нехорошего... Непослушного и непреклонного... Я пере вел дух. Задумка моя удалась. Это был не тот Зимин, что год назад, распо ложенный ко мне, даже заискивающий, я подменял его на праздники тогда, бескорыстно, правда, только отвечал на телефонные консультации судовым медикам... Но и вырывающаяся злость его теперь была уже напускной, он уж пообломал крылышки, пообтерся средь властных структур, им были явно недовольны «наверху», он и сам жаловался мне о том, в порыве откро венности, что висел... на волоске. Это чувствовалось. Потому-то он должен был соблюсти приличия и видимость законности. Присутствовал еще один момент в этой истории. На «Косарев» готовили врача Чернышева, хорошего моего приятеля, его специально вызвали из Минска, прервали ему отпуск и вот теперь я должен его был подставить не по своим причинам, оттеснить, ехать вместо него. Он даже бросал трубку, когда я пытался ему объяснить это по телефону. Что-то в этой ситуации было дурное, никак не виноват и ему вполне сгодится и малопредсказуемый «Гейзер», чем, конечно, я кри вил... Об этом щекотливом обстоятельстве я Зимину, понятно, не говорил. Он бы, из вредности и самодурства, послал бы меня именно на «Косарев», в четвертый раз... Я уж его изучил... Странное ощущение я испытывал, взобравшись на трап «Косарева» на следующий после прибытия день. Пробродил коридорами, мимо кают, в по исках знакомых, даже увидел давнего пациента с ударившейся головой, не приятно поразивший, злобно отозвавшийся на мой вопрос. Неужели эти те изменения психики, которые проявляются в отдаленном будущем после травмы, о чем я читал в справочниках?.. Но ведь с год всего-то назад... Я 164