Рогожин, Н. Н. Короткое дыхание мечты : избранная проза : рассказы, очерки, эссе, публицистика, критика, воспоминания / Николай Рогожин. - Онега : Онежское книжное издательство, 2015.

показалось, что я кого-то приобрел, еще и в первый вечер не мучился сомне ниями, но после мои глаза раскрывались от удивления и недоумения. Моя за очница по Инету, симпатичная Инна, оказалась мошенницей, обманщицей и алкашкой. Я почти сразу же, на второй день разговоров, определил это, но потом все-таки, один раз, чтобы убедиться в этом наяву, решил встретиться. Так в очередной раз, без компенсации, я лишился десяти «штук», которые она у меня выманила, выудила, и которые ей передал, в свое время, Агеев. Но все-таки Клайпеда меня все больше и больше притягивала, привлекала. Я встретился еще с одной женщиной, Надей. Она меня познакомила с местны ми литераторами, с ночными клубами и ресторанами, мы прекрасно провели отпущенное, к сожалению, недолгое тут время пребывания. Планировалось, что уйдем в рейс и сразу на Канары - 26 февраля. Но накануне, уже вече ром, случился на судне пожар, в машинном отделении. Обошлось без жертв, быстро потушили, но вот задержались мы, к счастью(!), еще на целый месяц. Странное было обстоятельство - были слухи, что корабль подожгли специ ально, приурочили к сварочным работам. И неизвестно, чем бы все заверши лось, если бы в день пожара судно не освятили. Дячук Владимир Николае вич, капитан, прямо по всем помещениям ходил с батюшкой, зашли и в ам булаторию, и я, расчувствовавшись, приложился губами к руке святителя. Это произошло от наития, почти случайно, но и закономерно. Через месяц, неожиданно, мы перешли еще почти на тот же срок, без не дели, - стоянку, - в Лиепаю(!)... Город казался разграбленным и вымершим, будто как во время войны. Обшарпанные стены, закрытые, знакомые раньше кафе, даже озлобленность людей и то - проявлялась. Европейский кризис отзывался, и все больнее и сильнее - на Латвии. В маршрутке старик-латыш ругался по-своему на рус ских и я понимал только одно слово из его восклицаний - «оккупанты». В Литве я тоже сталкивался с неприятием русских, но там опосредовано, от рассказа одного матроса, посланного мною на обследование в больницу, а эту картину со стариком я наблюдал наяву, вживую. Моя бардесса-поэтесса, так и прозябавшая в бедности, тоже перебива лась - случайными подачками и заработками. Она уж вновь, отчаявшись, по думывала соединиться с так и не разводившимся с ней официально никогда мужем, который жил в отдалении. Я уже перегорел своими чувствами к ней и снова с ней встречаться, общаться, - было для меня мукой. Однако мне ни чего не оставалось - ни с кем другой я познакомиться не успевал, да и время для этого просто-напросто не хватало - мы стояли в доке всего 23 дня. И это было хорошо. Потому что Лиепая так на меня опьяняюще действовала, что я чуть не ввергнулся в новую авантюру. Бардесса предложила продать одно комнатную квартиру мамы, (которая все равно жила с внучкой в Риге), с по степенным погашением суммы, из карточки, как уже было, в течение года или двух, и всего за десять тысяч долларов. Сумма мне показалась приемле мой, я уже почти склонялся к этому вариантику, но... Шеф-поваром на судне был Юра Кузьмин, разбитной и вороватый, со рокавосьмилетний громила. У него в Лиепае была жена, потому-то он и на просился в свое время в Клайпеду, она ездила туда каждую неделю, ну а те 144