Рогожин, Н. Н. Кесарево сечение : [рассказы, повести, роман] / Николай Рогожин. - Онега, Архангельская область : Онежская типография, 2009. - 455, [2] с. : портр.

Смена произошла удивительно быстро. Не так, как задумывалось. Экспрессы подкатили ещё засветло, судно только - только подошло, и первая партия уехала сразу же. Остальные, задержавшись на передаче дел, по объявлению трансляции садились в машины через два часа. Таким образом, в половине одиннадцатого вечера, он уже стоял на остановке двенадцатого маршрута, долго ждал , почти с час, среди многих пассажиров дот же автобус, с трудом в него влез, кое как разместился со своими сумками и доехав до конца, в комнату притащился уже за полночь, открыв дверь сначала одну, потом другую... В квартире было нелюдимо, запущено, видно было ,что здесь никто не жил, - он раскрыл форточку на кухне, долго спускал струю из крана, грязно-коричневую, до просветлённой , чистой, потом, отхлебнув из фляжки разведённого, под “водку”, спирта, закусил его сухой , тоже предусмотрительно взятой в дорогу колбасой, запил трапезу холодной , льющейся ещё водой, закрыл её , завалился спать, но долго, однако, не мог уснуть, ворочался, привыкая к жесткости нового для себя теперь места . Мысли лезли одна на другую, цеплялись боками, сталкивались лбами, потом смешивались все разом, снова рассыпались на мелкие дела и заботы, давили своей невероятной тяжестью, ложились бременем. Лишь только расслабившись, в беззвучных слезах, страшных по редкости, ему вроде бы стало легче, он забылся, да и спирт , наверное , разогрел, подействовал... Теперь после рейса он никуда не стремился. В груди не замирало, как раньше ,не поднималась волна жара, - перед ожиданием встреч, с родными людьми, с близкими и привычными, милыми сердцу предметами быта, в уюте собственного отлаженного жилья, в ощущении свежести тела после ванны, в пахнущих чистотой простынях... Теперь этого ничего не было. Он жил один. Текутьев Валерий Николаевич, инженер -гидролог по должности, метеоролог по специальности, работник пароходства, сорока восьми лет от роду, заканчивал свой второй год безрадостного одичалого существования... Всё происходило постепенно, хоть и медленно , но верно. Он вытеснялся, выталкивался, всё более отдалялся от нормальности бытия. Сначала пытался жить в гостинице, потом пристраивался к приятелям, потом стал проживать на судне, в порту. Благо, его привлекали к вахтенной штурманской службе и таким образом без квартиры можно было пробытовать долго. Затем он опять , оказывался в рейсе и снова , по приходу, вселялся к приятелю, ушедшему в море, - удачно подвернувшийся, счастливый случай... Этот рейс , как и предыдущий, тоже стал не короче первого, - полных пять месяцев на волнах и во льдах. Смена на этот раз произошла не в родном порту, а чуть подалее от него, за три часа на автобусе. Но 86